Владлен Шувалов - Рождение династии. Книга 1. Смута

Иноземные послы знали точно, что по всем государственным делам следует обращаться не к царю, а к его шурину. Иными словами, фактически при Федоре страной управлял Борис, хотя он и не назывался царем.

Однако, хоть Борис и победил, Шуйские не сдавались. Они решили уговорить Федора развестись с сестрой Годунова, от которой у того так все и не было ребенка. Шуйские уговорили и митрополита Дионисия действовать вместе с богатейшими московскими купцами и высшим духовенством, явиться во дворец и передать царю «моление народа».

В нем говорилось, как обеспокоен народ, что у царя нет потомства и грозит пресечься на престоле великая династия Рюрикова. Оттого и молят люди Федора сослать неплодную супругу в монастырь, как поступил дед его Василий с бесчадной Соломонидой, а в жены взять молодую боярышню – внучку погибавшего в ссылке Ивана Мстиславского.

Митрополит, к которому обратились за поддержкой, согласился, надеясь таким образом уменьшить влияние Бориса при царе.

Но Годунов вовремя узнал о планах противников и принял меры, чтобы челобитья народ царю не подал.

Годунов сообщил царю, как его задумали разлучить с любимой женой. Вечно улыбающийся Федор в первый раз в жизни пришел в гнев – он обожал Ирину.

Уже на другой день Москва сидела по домам, а слуги конюшего схватили шестерых купцов-зачинщиков и среди них гостя Москвы Федора Нагого – дядю юного царевича Дмитрия.

Купцы не дрогнули, пытки выдержали, им было чего ждать. За день до мятежа, вместе с боярами, совершили они крестное целование и приложили руки к челобитной царю Федору Ивановичу.

Годунов сам приехал к владыке Дионисию, уговорил его не мучить царя, не оскорблять царицу.

– Государь с государыней – люди молодые, дети у них будут, – убеждал Годунов. – А не будет, так к лучшему.

Блаженный может родить блаженного. Мне известно, что царевич Дмитрий пригож, умом быстр. О наследнике печалиться нечего.

Дионисий, видя, как кроток стал конюший, не посмел дать волю жестокосердию над государем. Статочно ли принуждать самодержца расстаться с возлюбленной супругой. Владыка потребовал от правителя слово – оставить дело о челобитии без последствий. Борис Годунов слово дал, но прибавил:

– Заводчики мятежа, напавшие на мой двор и на дворы моих родственников, будут казнены.

Шесть купеческих голов скатились на Красной площади. Дионисий понял, что проиграл и поспешил во дворец – покаяться перед царем. Царь Дионисия простил, но Борис обманул: не простил ни его, ни других. Он обманул всех. Борис решил твердо, что с Шуйскими нужно разобраться.

Средство к этому было известное – донос. Людей Шуйского научили, что нужно сказать, чтобы их господа оказались в темнице, те так и поступили.

Уже в сентябре Борис приказал доставить на суд князей Андрея, Дмитрия, Александра да Ивана Шуйских. Оказались в тюрьме князья Татевы, Бекасовы, Урусовы, Колычевы.

Истязаний, допросов с пристрастием Годунов не допустил. Умел без битья пытать. Против Шуйских свидетельствовал их слуга.

Взяли под стражу знаменитого воеводу – победителя Батория князя Ивана Петровича Шуйского. Поставили перед судьями и князя Василия Ивановича. Слушал он, как уличает его в измене его же слуга, от стыда щеки горели.

Сказал судьям со слезами на глазах:

– Мыслимо ли этак клеветать? Слуга на господина? Ну, скажите, мог ли я участвовать в мятеже, занимаясь мирными делами в Смоленске?

Тут Шуйский повернулся к слуге:

– Много ли тебе платят за лжесвидетельство?

– Много! Больше, чем за верную службу твоему батюшке и тебе, скряга!

На том разбирательство дела Шуйских закончилось.

По окончании следствия князя Ивана Петровича Шуйского сослали в отчину его, село Лопатничи, с приставом из Лопатнич отправили на Белоозеро и там удавили; князя Андрея Ивановича Шуйского сослали в село Воскресенское, оттуда – в Каргополь и там также придали смерти. Василия Ивановича с братом Александром отправили в Бий-городок. Дмитрия с Иваном сослали в Шую. Князь Иван Татев отправился с приставом в Астрахань, Крюк-Колычев – в Нижний Новгород, Бекасовы – в Вологду.

Расправа с Шуйскими была кровавой, слова об измене добывались под пытками.

Царь Федор, который доверял Борису, даже и не подозревал, что делается его именем в его стране. Борису удалось представить ему дела так, что виновником распри получался митрополит Дионисий. Расправы над купцами, над боярами, подвигли митрополита Дионисия и крутицкого архиепископа Варлаама требовать суд над конюшим.