Владлен Шувалов - Рождение династии. Книга 2. Через противостояние к возрождению

Другой верный слуга Дмитрия дьяк Богдан Сутулов был возвышен сверх всякой меры. Он стал окольничим дворецким казанским, нижегородским и астраханским.

К патриарху Гермогену Филарет относился уважительно и всегда поддерживал его. А в церковных сношениях неизменно подписывался: «Митрополит Ростовский Филарет, нареченный тушинским правителем патриархом».

Патриарх Гермоген – непреклонный противник самозванца – не серчал на Филарета за невольное присвоения патриаршего достоинства. В своей грамоте патриарх Гермоген писал, что молит Бога о тех, «которые взяты в плен, как и Филарет, митрополит и прочие, не своею волею, но нужею».

А при дворе тушинского «Вора» царила полная сумятица. «Перелеты» боярские и дворянские метались к Шуйскому и обратно. Никто толком не знал за кого стоит и с кем воюет. Царский трон в Москве скрипел и шатался вот-вот готовый рухнуть.

Новонареченный «тушинский» патриарх рассылал во все земли и города, остававшиеся на стороне «Вора» грамоты против Шуйского, но сторону самозванца не держал.

Договор Шуйского со Швецией и приход на помощь московскому войску пятнадцатитысячного экспедиционного корпуса генерала Делагарди положил конец терпению польского короля. Польская корона открыто объявила войну Московии.

Король Сигизмунд III осадил Смоленск и повелел всем польским наемникам, воюющим на стороне «царя Дмитрия», оставить Тушино и прибыть под знамена польского короля. Тушинский лагерь стал распадаться: часть сторонников «царька» ушли к королю, другие остались, но стали проявлять открытое неповиновение.

Наемники не прочь были вернуться на королевскую службу. Помехой им была лишь их алчность. По их расчетам Лжедмитрий задолжал им семь миллионов рублей, невообразимо большую сумму.

Гетман Рожинский, и ранее не оказывавший самозванцу должного почтения, начал открыто угрожать «царьку» расправой, а потом просто оставил Тушино и увел свои войска к Смоленску.

В конце года в Тушино прибыли послы польского короля. Самозванец вместе с Мариной уныло наблюдал из окошка своей избы за своим «рыцарством», торжественно встречавшим посланников Сигизмунда III.

Послы не удостоили Лжедмитрия даже визитом вежливости. Было понятно, поляки отвернулись от него, предали дело, на которое сами же его и толкнули. Он просто стал им не нужен: Москву взять он не мог, войско разбегалось от него, земли, которые раньше его поддерживали, переставали в него верить и отлагались одна за другой.

Переговоры с послами вел Филарет Никитич, с ним были Михайло Глебович Салтыков, князь Трубецкой, с ними был и атаман Заруцкий.

Один из польских комиссаров начал свою речь прямо:

– Не страшитесь того, что король вошел в землю вашу с войском. Он не желает вам зла, а по христианскому милосердию и по соседству хочет утешить Московское государство, потрясенное смутою от бесстыдного вора, и освободить народ от мучителей, которые его утесняют. Если вы не пренебрежете его расположением и пожелаете, то король не только сохранит ваши обычаи, но будет оборонять ваши права, веру, вольности, жен и детей и ваши имущества.

Вот к королю пришли верные слухи, что поганые турки и татары, пользуясь вашим разделением, приступают к вашим границам с тем, чтобы, пробившись через наши земли, овладеть вашими. Тогда постигнет погибель вашу древнюю веру христианскую. Взирая на это, его величество король пришел на помощь государству Московскому, не желая, чтобы его собственные земли были окружены неверными. За ваше расположение к верным подданным и честному народу обоих государств, его величество король окажет вам свою милость: вы узнаете ее не на словах, а на деле, из доброго окончания этого предприятия.

Комиссары вручили тушинским переговорщикам королевскую грамоту. Филарет сказал в ответ:

– Слава высочайшему Господу Богу, что вдохнул наилучшему королю желание положить конец долгим нашим бедам и страданиям!

Мы об одном только просим, одного молим: чтобы он нашу православную веру сохранил непорушимо и наши монастыри и святыни.

Тот же, который говорил раньше из комиссаров, отвечал:

– Именем короля мы клянемся вам, что все станется по вашему желанию.

Бояре порешили отречься от «царька», отречься и от Шуйского, отдаться Сигизмунду и стараться привести ему в подданство все Московское государство.

Убедившись в вероломстве польских наемников, самозванец стал взывать уже к русским людям, пугая их стремлением короля захватить Россию и установить католичество.