Григорий Максимов - Серебряная лилия

Утро следующего дня как всегда началось с утреннего богослужения и последовавшего за ним завтрака. За трапезой собрались все, кто был созван на банкет, и подаваемые кушанья были вполне под стать праздничным, но это было лишь малым преддверием перед грядущим.

После завтрака и до самого полудня всем было отпущено свободное время, которое каждый мог провести так, как ему вздумается.

Гости прогуливались по прекрасному фруктовому саду, устроенному в верхнем дворе замка, собирались в уютных беседках, выходили на балконы донжона, поднимались на куртину, откуда открывался живописный вид на реку, или же просто сидели на лавках, слушая переборы струн пажей-лютинистов.

Ближе к полудню пение труб пригласило всех на обед, и это было уже подлинным открытием праздника. Но общая сдержанность обстановки и малое количество подаваемого вина говорили о том, что главное ещё впереди, и гостям следует поберечь силы для чего-то большего, нежели простые посиделки за сытным столом.

После обеда всех, кто находился в банкетной зале, в том числе челядников и пажей, пригласили пройти в сад, где, собственно, и должно было развернуться главное действие праздника. Действие, ради которого в поместье Жаврон и съехалась вся эта публика.

На просторной поляне, раскинувшейся посреди фруктового сада, ещё накануне вечером был возведён деревянный помост, на котором и устраивалась сцена для предстоящего действа.

И действом этим было не что иное, как театральный спектакль. Рыцарские турниры и всякие подобные им зрелища уже выходили из моды и, как следствие, устраивались всё реже и реже. Всё меньше желающих находилось смотреть как высокородные вельможи, кичась своим положением, выбивают пыль друг из друга. Раньше каждый более или менее крупный барон считал своим долгом хотя бы раз в год устроить при своём дворе подобное состязание, но, окутанные мифической пеленой, времена рыцарской романтики постепенно уходили в небытие. Ко второй половине XIV столетия турниры уже теряли свою популярность, как среди праздной публики, так и среди самих рыцарей. Хотя до полного забвения традиционной рыцарской забавы было ещё далеко. Турниры отошли ко дворам королей и самых знатных вельмож, превратясь лишь в дань старой традиции, но как раз благодаря своей редкости, всё ещё сохраняли за собой немалый интерес. А площади городов и дворы провинциальных замков уверенно завоёвывал его Величество Театр.

Перед помостом были расставлены лавки и разложены брёвна, на которых удобно могли разместиться зрители. На самой же сцене было устроено некое подобие занавеса, а также кулисы, за которыми могли укрываться актёры. Нехитрые декорации и реквизит были уже готовы и с нетерпением ожидали своих героев и персонажей.

На первых рядах, ближе всего к сцене, разместились челядные женщины, девицы – горничные, кухарки и прачки, кои почти все были жёнами и дочерьми конюхов, стражников, ключарей, поваров, кузнецов и прочих работников и прислужников замка. С ними перед самой сценой собралась целая орава детворы – дочери и сыновья этих женщин. За ними кто сидя, кто стоя, разместились их старшие сыновья и мужья. Фрейлины, оруженосцы, пажи и прочие приближённые разместились в стороне, отдельной группкой. Сам же барон, одетый в один из своих лучших костюмов, вместе с супругой и ближайшими гостями, разместился на балконе, откуда открывался прекрасный вид на фруктовый сад и весь внутренний двор, и перед которым сцена была как на ладони. Даже фра Ансельмо, почтенный бернардинец, настоятель фамильной церкви и духовник баронской четы, вопреки монастырскому уставу, предписывавшему избегать мирских зрелищ, почтил своим присутствием сие действо, и так же уютно разместился на балконе рядом со светлейшей четой. Остальные балконы также были заняты гостями и их свитой.

Альбер, впрочем, как и всегда, находился подле своего господина, стоя позади высокого стула, на котором сидел сам господин Клод. Даже во время праздника, когда всё поместье, вплоть до мелких челядников, было свободно от всякой работы, ему, словно верному псу, надлежало нести службу у ног своего кормильца. И кроме должной охранной функции, ему приходилось исполнять роль как мелкого распорядителя, так и подручного лакея, передавая барону разного рода сообщения и доводя до остальных слуг его приказы, а заодно, время от времени, поднося ему кружку воды или кубок вина. Именно Альберу положено было, в соблюдение старинной традиции, первому надпивать из каждого подаваемого сосуда и пробовать каждое подаваемое блюдо, дабы самому пасть от яда, приготовленного для его господина.