Сергей Кравченко - Кривая Империя Книга 1-4

Поведение Ленина при заключении Брестского мира — гениальная игра на опережение, на разрушение поля противника, т. е. — собственной страны. Даже главный ленинский переговорщик наркомвоенмор Троцкий, очень неглупый человек, и тот не понял, чем и ради чего жертвует Ильич. Ильич жертвовал номинальными владениями ради реальной жизни и власти.

Эсэры были против. Из романтизма? — из порядочности? — из понимания?

Эсэры пытались сорвать Брестский мир убийством германского посла Мирбаха. Не туда террор направили, ребята! Немцы просто больше прихватили за этого Мирбаха и все! А Ленин своего добился. 3 марта 1918 года мир был заключен. Кроме потери Польши, Прибалтики, части Закавказья, огромных территорий на Украине, мы должны были отвалить немцам еще 6 миллиардов марок контрибуции. В обществе возник раскол: мир — война, жизнь — смерть, правда — ложь. Энтропия по-научному. Мутная вода — по-простому. Правительство оказалось само по себе и расскандалилось. Этого мы и добивались!

Истерика Ленина в Совнаркоме не поддается описанию. Он кричал, надувался и краснел, объявлял ультиматумы, грозил отставкой, если Брестский, «похабный» мир не проголосуется. И испугал! Казалось, ну, что такого? — пусть валит! Нет. Его подельники струсили конкретно. Уйди Ленин, им — «большевикам-ленинцам» — никак не усидеть в министерских креслах, еще придется ответить за все дела.

Пошла кулуарная работа, забашляли профсоюзников обещанием портфелей, кого-то пугнули растущим авторитетом эсэров, сплотили болото, сколотили большинство.

Тут эсэры дали в штангу. Они пригрозили уходом. Ну, их-то держать не стали! Правительство перешло под контроль большевиков.

Оказавшись в непримиримой оппозиции, эсэры для «спасения Революции» потянулись к своему верному оружию — террору. Их террор был старомодным, пистолетно-пироксилиновым, и за новым, большевистским — повседневно-повсеместным — не поспевал. Вот примерная хронология этих гонок.

В марте 1918 года происходит правительственный переворот, после этого ЧК тоже становится в основном большевистской. Она контролирует заложников революции — офицеров, попов и прочих попавших под «красное колесо».

В июле эсэры и прочие недовольные, в основном — «белые» офицеры, студенты и крестьянство — поднимают мятежи по Волге, в Москве, еще кое-где. Красный террор включается на полную мощь. Всех захваченных мятежников, их знакомых, родственников, просто прохожих, неудачно попросивших у врага закурить, пускают под нож. Этим летом вообще кровь хлещет, не сворачиваясь. В ночь на 17 июля в Екатеринбурге казнят Николая Александровича Романова — последнего нашего царя, — с семьей и слугами. Других Романовых казнят также настойчиво, кого где отыщут. Внимательно уничтожают всех «столбовых», проявляя завидную реакцию на знакомые фамилии: «Долгорукий», «Голицын», «Оболенский», «Трубецкой» и т. п.

Казни заложников начинаются синхронно с мятежом, — группа офицеров уничтожается в Питере.

В ответ, 17 августа социалист Леонид Каннегиссер убивает палача северной столицы шефа питерской ЧК Моисея Урицкого. 28 августа Фанни Каплан-Ройд, заслуженная, подслеповатая крыса еще азефовско-савинковского подполья, стреляет в нашего дорогого Ильича на заводе Михельсона. Мы с пацанами тут же разряжаем в нее серные пистоны наших жестяных наганов. Но черной тетке на экране ничего, а настоящую Каплан без суда расстреливают в Кремле у мусорного рва.

Очередь красных. Объявляется Красный Террор как государственная политика, как орудие пролетариата. Немедленно, в конце августа две баржи с офицерами затапливаются в Финском заливе. Руки «белых» скручены колючей проволокой. В Питере расстреливают 1300 человек по инициативе местного Совета, по 400–500 человек в ночь. Это — слуги помещиков и капиталистов, частные лица, офицеры. В Москве сразу убивают 300 человек. 20 октября расстреляны еще 500 заложников…

Москва — пример для всей России.

В Нижнем на раны вождя накладывают расстрельный список из 41 «члена вражеского лагеря». В запас берется 700 заложников.

По всей Совдепии разворачивается соцсоревнование, кто больше настреляет. Казнят целые семьи — по 5 и более человек. Убивают всех, в ком видится проблеск мысли, — инженеров, летчиков, священников, лесничих, журналистов. Ну, и офицеров, офицеров, и еще много-много раз — офицеров.

Списки расстрелянных назидательно публикуются в печати, с полной утратой чувства юмора:

«Всероссийской ЧК за покушение на вождя всемирного пролетариата расстреляны: