Серж Арденн: Тайна Тамплиеров

По безлюдной улице гасконского городка промчались три всадника. Они остановились, озираясь по сторонам, у одной из лачуг укрывшейся за ветвями старой айвы. Взмыленные лошади, поблескивая лоснящимися от пота крупами, гарцевали, кружа по небольшой пустынной площади.

– Это должно быть где-то здесь!

Крикнул де База своим товарищам. Де Ро и Гаспар шарили взглядами по погрузившимся в сумерки постройкам.

– Эй, красавица!

Обратился Гийом к девушке, которую едва сумел разглядеть в густом вечернем мраке, окутавшем и её хрупкую фигурку, и колодец, возле которого она притаилась. Юная особа, как напуганный ночной зверек, выглядывала из-за грубой кладки, с тревогой взирая на всадников, нарушивших вечернюю тишь провинциального Тарба.

– Не бойся нас. Скажи лучше, где в вашем чертовом городишке таверна «Черный кот»? Девушка, сделав несколько шагов по направлению к юному всаднику, ткнула пальцем в сторону покосившегося дома.

– Сударь, да вот же она! Вот только попасть туда можно лишь со стороны рынка, не иначе. Поезжайте вон в ту арку.

– Благодарю!

Воскликнул шевалье, вонзив в бока скакуна шпоры с такой силой, что измученное животное, позабыв об усталости, с новым приливом резвости, хрипя и раздувая ноздри, устремилось в арочный проем, унося седока и увлекая за собой его товарищей. Лишь листья жимолости, прильнувшие к краям арки оплетая её густым венком, дрогнули вслед кавалькаде.

****

В мрачной темноте одной из комнат таверны «Черный кот», монотонно и печально звучал голос де Сигиньяка. Его сердце тяготило горе, в горле стоял ком, а в мозгу, будто вспышки во мраке, то и дело возникали жуткие эпизоды кровавой резни, случившейся в Бюзансе. Виконт говорил с надрывом:

– …я запомнил лицо человека убившего Констана и клянусь он не уйдет от возмездия. Я, во что бы то ни стало, найду его!

Де Ро и де База, понурив головы, застыли в неподвижных позах, вслушиваясь в приглушенный голос друга. Оранжевый лепесток единственной горевшей в комнате свечи отражался в их, наполненных слезами, глазах. Жиль, закончив рассказ, затих, разделив с друзьями молчание, как будто прильнув к общей чаше скорби.

В этот миг дверь с грохотом распахнулась и в коморку, из темного коридора, донеслись голоса Гаспара и трактирщика:

– …нет милейший, тот вздор, которым вы намереваетесь наполнить мой разум, пусть лучше превратится в снедь, которой я уже давно мечтаю наполнить свой пустой желудок.

Строгие и печальные взгляды дворян заставили замолчать слугу и трактирщика. Вошедшие, придав лицам, в один миг погрузившимся в траур, ещё и сострадания, принялись накрывать стол, уставив его яствами и кувшинами с вином. Гаспар зажег несколько свечей, а хозяин наполнил напитком цвета рубина три кружки, после чего они удалились. Наконец де Сигиньяк, выдержав паузу, произнес:

– Перед смертью, де Самойль, да упокоит Господь его душу, велел нам отправиться в Барселону, отыскать там дона Педро Лаэрта и передать ему вот это письмо.

На столе появился небольшой свиток.

– Это секретное послание кардинала. У нас мало времени. Если мы опоздаем…

Жиль, глядя на друзей, покачал головой. Не желая более грустить, де База, отбросивши уныние, провозгласил:

– Чего тут думать, завтра же, на рассвете отправимся в Каталонию. Отыщем там хоть дона Лаэрта, хоть самого дьявола. Нам выпала возможность исполнить последнюю волю умершего друга, подобную честь не каждому дано заслужить. Сделаем же, как просил де Самойль!

Он поднял кружку.

– А сейчас помянем Констана.

****

Изнемогая от усталости, восемь королевских мушкетеров, оставив позади городские ворота, въехали в Тарб. Оказавшись в городе, они остановились у первого, попавшегося на пути трактира, что располагался прямо у башни городского портала и назывался «Бойцовский петух». Струйки пота катились по покрытым гасконской перстью лицам измученных долгой дорогой мужчин. Обессиленные путники, преодолевшие с севера на юг французское королевство, наконец, покинули седла, чертыхаясь и бранясь, тем самым выказывая радость, предчувствуя сытный ужин и желанный отдых. Из распахнутой двери, навстречу приезжим вышел хозяин заведения, с подозрением разглядывая запыленные платья утомленных незнакомцев, вглядываясь в их суровые лица. Но как только трактирщик распознал в прибывших почтенных сеньоров, в его поведении произошли разительные перемены. Его лицо выплеснуло на путников всю доброжелательность, которая таилась в самых сокровенных глубинах черствой души трактирщика, покрытой непроницаемым панцирем, золотой чешуи накоплений. Появились слуги, с неприветливой любезностью принявшие поводья у дорогих гостей. Хозяин, на пороге, с фонарем в руках, кланяясь каждому из прибывших, проходящему мимо него, приветствовал дворян на родном языке. Его «равнинный говор», относящийся к гасконским диалектам окситанского языка, чаще встречается в долине реки Гаронны, и ближе к лангедокскому диалекту, но так как большинство приезжих мушкетеров были гасконцами, они хорошо понимали трактирщика, с улыбкой отвечая ему «пиренейским говорком», на котором изъяснялись в этих краях.