Серж Арденн - Анжуйцы

В пустынном зале,– где эхо возносило под исполосованный балками, потолок, каждое слово священника и аристократа, порядком захмелевший де Шиллу изливал душу Локрэ. Скромно накрытый стол, свидетельствовал скорее о скупости виконта – которую он сам для себя обозначал как бережливость – чем о его бедности. Тощий капеллан, с выпученными глазами, крючковатым носом, оттопыренной нижней губой и массивным кадыком, выпирающим из тонкой, длинной шеи, поросшей редкими длинными волосинами, с аппетитом уплетал, «что Бог послал». Он, с пониманием кивая, при каждом слове раздухарившегося дворянина, стараясь не обидеть хозяина, при первой удобной, не препятствующей трапезе возможности, поглядывал на виконта, жертвуя собственной рясой, страдавшей от капель масла, кусочков запеченной курицы и ломтиков жареного мяса. Впрочем, судя по залитой соусами и жиром сутане, подобные беседы с имущими прихожанами, были в чести у святого отца. Падре был молчаливым и от того идеальным «собеседником» для желавшего выговориться человека, не расположенного выслушивать возражений и противоположных мнений, именно поэтому приятным и желанным гостем во многих зажиточных домах. Подтверждением сему, являлся сегодняшний вечер, когда уже битых два часа, капеллан безмолвно, налегая на снедь, выслушивал стенания и плачь, сменявшиеся бравадой и хвастовством, подвыпившего кастеляна 3.

– …виконт де Шиллу вам не какой-нибудь проходимец! Если хотите знать, мой далекий предок Адам Второй, виконт Мелёна, ещё в тринадцатом веке владел этим славным замком! И что же теперь?!

Не нуждаясь в ответе, более того, зная наверняка, что его не последует, де Шиллу жадно осушил керамическую кружку наполненную вином и в отчаянии, что есть силы, ударил ею об пол. Глиняные черепки разлетелись по темным углам зала, сопровождаемые суетливыми зрачками капеллана.

– Что я вас спрашиваю?! Я отпрыск знатного рода, насчитывающего многовековую историю, теперь жалкий кастелян 3, довольствующийся объедками с хозяйского стола!

Выпустив пар, обессиленный, шателен опустился на стул. Он пронизал священника грозным взглядом, отчего тот даже перестал жевать. При всей своей мелочности и низости виконт являлся весьма почитаем среди припольщиков-дворян, владевших соседними угодьями.

– Лишь удачная женитьба могла бы поправить моё бедственное положение. И дочь вашего хозяина, мадемуазель Шарлотта, лучшая из тех, кто подходит на эту роль. Особенно сейчас, когда граф получил в наследство земли в южной Турени. Но старый дурак де Бризе не желает и слушать меня! Он, не далее как вчера, просто указал мне на дверь, велев объезжать десятой дорогой проклятый Труамбер! Мне, Леонору де Шалли виконту де Шиллу! Впрочем, вы и сами всё слышали.

Виконт налил вина в кружку Локрэ, а сам отхлебнул прямо из кувшина. В глазах капеллана сверкнул дьявольский огонек. Он облизал жирные пальцы, из-под густых бровей коварно взглянув на де Шиллу, смиренно произнес:

– Да, любезный виконт, всё в руках Господних. Всевышний, взирая на нас с небес, порой, не желает одарить тем, к чему мы так страстно стремимся. Но случается иногда так, что Господь не гневается, а просто колеблется, не решаясь помочь своему бедному рабу. Тогда-то, сын мой.

Он с чудовищной улыбкой, впился, круглыми желтоватыми глазами, в собеседника, по-змеиному прошипев:

– …нужно помочь Всевышнему.

Хмель, затуманивший разум шателена, начал испаряться как утренняя роса, под солнечными лучами. Хлопая глазами, всем своим видом выказывая недоумение, вынуждавшее де Шиллу преследовать ускользающую мысль священника, он пересохшими губами прошептал:

– Это как же?

Не найдя салфетки, Локрэ вытер руки о край рясы, проницательно вглядываясь в оторопевшего дворянина. Он вытянул, поблескивающие от жира, губы, приблизив их к уху виконта.

– Чего бы вы не пожалели, для человека вызвавшегося помочь вам заполучить Шарлотту де Бризе?

Разгадав, наконец, к чему клонит священник, де Шиллу не поскупился на взгляд припасенный, разве что, для короля. Он, совершенно неожиданно, увидел перед собой совсем иного человека. Да, что там увидел, открыл! Перед ним вдруг предстал не набожный, запуганный, кроткий святоша, пригодный лишь для того, что бы выслушивать, смиренно соглашаясь с чужим мнением, а искусно скрытая, под налетом глупости и безволия, достойная внимания личность.

– Вы ли это Локрэ?!

Капеллан потупив взор, будто устыдившись собственных слов, невинно косился исподлобья.