Эдуард Филатьев - Портрет в черепаховой раме. Книга 1. Покинутая дама

– Как это понять? – спросила Екатерина.

– Я тоже сначала не поняла, – ответила княгиня. – А он объяснил, что в Лифляндию его полк направляют. По высочайшему указу.

Императрица с улыбкой произнесла:

– В Дерпт. На ярмарку. Полк Каргопольский карабинерный. Вчера его отправляла. Поскакали карабинеры…

– Мимо меня, – сказала Голицына. – По Гороховой.

– По Гороховой? – переспросила Екатерина. – Вот почему мне сон сегодня приснился!

– Сон? Какой?

– Как будто монумент Петра ожил. И вслед за карабинерами поскакал. По Гороховой. И кричал на ходу, что до Суворова доскачет и поведёт его армию на Анапу.

– Анапа это…? – спросила княгиня.

– Городок на берегу моря Чёрного. Турки его в крепость превращают.

– И Пётр доскакал?

– Не знаю. Проснулась я.

– Сон вещий! – уверенно произнесла княгиня. – Но если статуя ожила и за карабинерами поскакала, тогда и я вслед за ними поскачу!

– Куда? – с удивлением спросила государыня.

– В Дерпт. На ярмарку.

– К полковнику Ванюше?

– И к нему разлюбезному тоже.

– Это он про варенье и горчицу с хреном тебе говорил?

– Он, – ответила княгиня.

– Вкус у полковника любопытный.

– Исконно российский! – гордо заявила Голицына.

– Вот и мои граф и графиня…

– Северские? – с улыбкой подсказала княгиня.

– Да, – согласилась Екатерина, – Павлуша мой и Марья его ненаглядная сейчас тоже вкусы свои российские с европейскими сравнивают.

– Удачи им пожелайте от моего имени! – попросила Голицына.

– Непременно пожелаю! – ответила императрица и добавила. – А если мне ты, княгинюшка, вдруг понадобишься, как быть?

– Вернусь по первому зову!

– Тогда скачи! – благословила Екатерина. – И побыстрее! Чтоб снег из-под полозьев в стороны разлетался!

Ранним утром, поскрипывая выпавшим за ночь снежком, к дому на углу Малой Морской и Гороховой улиц подкатила крытая берлина, дорожная коляска, которую поставили на полозья. В неё принялись складывать узлы и коробки, заранее вынесенные на улицу.

Чуть в стороне остановились проезжавшие мимо сани. Сидевший в них лейб-медик Двора Её Величества Джон Роджерсон надвинул на глаза мохнатую шапку-ушанку и стал наблюдать за сборами.

Вещи тем временем уложили.

Из дома вышли одетые в шубы княгиня Голицына и её молоденькая горничная Палаша. Их сопровождал князь Владимир, тоже в шубе. Княгиня с горничной уселись в берлину.

– Счастливого пути! – пожелал им князь Голицын.

– Счастливо оставаться! – ответила его супруга и добавила. – О государыне не забудь! Саблю вручи, кому она скажет!

– Вручу, как полагается! – воскликнул князь. – А ты повеселись там на славу!

– Постараюсь!

– Трогаем? – спросил возница.

– Трогай! – крикнула княгиня.

– Тогда с Богом! – негромко произнёс возница.

– С Богом! – отозвалась Голицына, взглянула на колечко на своей руке и добавила. – Бирюза приносит удачу! Твой подарок, князь! Трогай! И побыстрее! Чтоб снег из-под полозьев в стороны разлетался!

– Но-о-о! – крикнул возница, и берлина рванулась с места, осыпав снежком князя Владимира.

Князь помахал вслед уехавшей берлине и вернулся в дом.

Наблюдавший за проводами лейб-медик Роджерсон сдвинул ушанку на затылок и сказал своему кучеру:

– Трогай!

Сани покатили.

В это время в покоях Зимнего дворца императрица Екатерина проводила утренний приём. Вице-канцлер Иван Андреевич Остерман докладывал:

– Как Вы просили, Ваше Величество, я подготовил обзор всего того, что происходило в Крыму за последние несколько лет.

– Слушаю! – сказала Екатерина.

И Остерман, изредка заглядывая в бумаги, принялся докладывать:

– Ещё в августе 1769 года Вы, Ваше Величество, назначая во главе второй крымской армии генерал-аншефа Петра Панина, повелели ему поручить нашему послу у крымского хана подготовить план, дабы убедить татарские народы перейти из-под власти Оттоманской Порты в подчинение России. План был составлен, Вами утверждён и по нему начали действовать. Война с турками через пять лет завершилась подписанием 10 июня 1774 года Кючук-Кайнарджийского мирного договора. Крым стал независимой страной, и ни мы, ни турки не имели права вмешиваться в его суверенные дела.

– Но турецкий султан, – заявила государыня, – продолжал оставаться верховным халифом всех мусульман, в том числе и крымских татар, что давало ему право вмешиваться в дела Крыма.