Марина Алиева - Жанна д'Арк из рода Валуа. Книга вторая

– Так ты хочешь послушать, как деревья говорят о тебе?

– Конечно, хочу!

– Тогда иди сюда, вот к этому… Оно самое мудрое.

Жанна храбро подошла к огромному дубу, на который ей указали. Но, когда Клод объяснила, что нужно прижаться к дереву всем телом, закрыть глаза и, собравшись внутри, как будто в комок, мысленно просочиться сквозь кору внутрь, вдруг попятилась.

– А что если я ничего не услышу?

– Почему не услышишь? Они же знают о тебе и обязательно заговорят.

Но Жанна отступила ещё на шаг.

– Я не о том… Вдруг Я НЕ СМОГУ услышать! Я же никогда ничего подобного не делала. Мне только один раз показалось, да и то… Это не был разговор. Просто озарение… Как на небе во время грозы – вспыхнуло на мгновение и всё… И я поняла… Но, вот так, с деревом… Может, не стоит и пытаться? Если я Дева, которую призовёт Господь, может быть, я должна говорить только с Ним, и только тогда, когда Он пожелает…

Жанна совсем отступила от дерева и виновато посмотрела на Клод.

Обычно подруга её понимала и любые разногласия старалась загладить: где можно – весёлостью, а где весёлость была не к месту – ласковым словом. Но сейчас она смотрела в ответ так, будто прислушивалась к какому-то неожиданному разладу внутри самой себя.

– Что с тобой? – спросила Жанна. – Ты обиделась?

– Нет… Ну, что ты… Я всё понимаю. Ты боишься ничего не услышать, чтобы не начать сомневаться… Но тебе нельзя сомневаться. Я, видно, глупая совсем, раз предложила такое… Всем предлагаю, но они всегда отказываются, считают, что такого быть не может. Ты первая согласилась, а может быть, как раз тебе это и не было нужно.

– Нет, мне нужно, – нахмурилась Жанна, рассердившись на свою трусость. – Рене сказал, что Дева, которую призовёт Господь, должна знать то, чего никто из людей не знает…

Она снова шагнула к дереву, но уже не так уверенно, как в первый раз, и Клод её остановила.

– Не надо, Жанна. Когда не уверена, лучше не делать, иначе точно не получится.

Она недолго о чём-то размышляла, а потом, словно стряхнув с себя оцепенение, засмеялась, как прежде.

– Я знаю, что тебе нужно! Давай завтра с утра пойдём к Дереву Фей, и я научу тебя слушать по-другому. Это очень легко, вот увидишь! И обязательно получится!

– Ну… если ты думаешь, что так лучше… Давай.

Жанна протянула руку Клод и благодарно её сжала.

С юной беззаботностью они уже через минуту обо всём забыли за весёлой болтовней. И так, болтая, вернулись в замок. Там, без конца переглядываясь и подхихикивая, выслушали от отца Мигеля целую лекцию о недопустимости легкомысленного поведения. А наутро снова сбежали. И не успело ещё солнце как следует подняться над горизонтом, обе уже стояли перед Деревом Фей.

– Нужно пройти дальше, на поляну, – сказала Клод. – Там есть одно место, где земля совсем ровная, а трава летом такая высокая, что когда её приминаешь, получается настоящее ложе. Но сейчас она ещё не выросла как надо, поэтому я взяла два холста, чтобы подстелить.

– А дерево? – спросила Жанна, которая была уверена, что именно Дерево Фей с ней заговорит.

– Нет-нет, это потом…

Клод вывела Жанну на ровную полянку, где девушки обычно собирали цветы, расстелила чистую мешковину, сбросила деревянные сабо и, подобрав юбки, легла и вытянулась в струнку.

– Ложись так же, – велела она Жанне. – Закрой глаза, постарайся совсем успокоиться… Нужно, чтобы стало легко-легко…

Жанна тоже сбросила башмаки, расстегнула жёесткий пояс на мальчишечьем камзоле и легла на спину возле Клод.

– Что теперь?

– Теперь ни о чём не думай.

– Я так засну.

– Нет. Сначала будет всё отвлекать, но ты представь, будто твои глаза обернулись и смотрят внутрь тебя. Так легче почувствовать, что снизу, из земли, как пар, поднимается дыхание всего скрытого в ней, а сверху, с неба, спускается поток ослепительно белого света…

– И, что потом?

– Не знаю… Когда свет неба и дыхание земли смешиваются в человеке, каждый видит своё.

Девочки замолчали.

Звуки зарождающегося лета окружили их, усиливаясь и сплетаясь в одну общую гармонию. И бесконечно долго лежали они в траве, сделавшись вдруг чем-то неуловимо похожими. Светлые пряди, выбившиеся из кос одной, отливали таким же золотом, как и коротко стриженые волосы другой. Нежный цвет девичьих лиц делал совершенно неразличимыми форму носа и подбородка, контур губ и изгиб бровей. Это были уже лица, озарённые одними и теми же переживаниями, переполненные счастьем и покоем, каких не познать в череде обычных дел и забот, искажающих изначальную гармонию. И, если бы кто-нибудь смог сейчас увидеть этих двух девочек, он бы сказал, что они сёстры… Или даже, что это одна девочка, разделённая на две ипостаси. И они не просто лежат на земле, а плывут в реке Времени, вместе со всем этим миром, повинуясь его тайной, величавой жизни. И они никогда уже не смогут быть просто девочками. Потому что с такими лицами, где сплелись воедино Разум, Душа и сама юная Жизнь, нельзя просто дышать и делать какие-то обычные, привычные дела, отдавая только им и силы и время…