Игорь Додонов - Ватутин против Манштейна. Дуэль полководцев. Книга первая. До столкновения

1. активной обороной прочно прикрывать наши границы в период сосредоточения войск.

2. Во взаимодействии с левофланговой армией Западного фронта силами Юго-Западного фронта нанести решительное поражение Люблин-Сандомирской группировке противника и выйти на р. Висла. В дальнейшем нанести удар в общем направлении на Кельце, Краков и выйти на р. Тилица и верхнее течение р. Одер.

3. Активными действиями Север-Западного и Западного фронтов сковать большую часть сил немцев к северу от Брест-Литовска и в Восточной Пруссии, прочно прикрывая при этом Минское и Псковское направления» [79; 4].

Итак, никакая стратегическая оборона советским командованием не планировалась. Никто не собирался, понарыв окопов и понастроив укрепрайонов аж до самой Москвы, сидеть в них в случае нападения Германии на СССР и только тем и заниматься, что отражать вражеские атаки. Стремление Резуна и его сторонников доказать, что отсутствие подготовки к такому способу ведения оборонительной войны означает, что СССР готовился к агрессии, выглядит смешным, наивным, глупым, по-иезуитски хитрым – каким угодно, только не серьёзным и не состоятельным с научной точки зрения. Да, Советский Союз собирался в ответ на агрессию наступать, отбив удар противника, но он не собирался первым начинать войну (тем более – агрессивную войну). И «Соображения…» от 19 августа 1940 года, и «Соображения…» от 18 сентября 1940 года, и «Уточнённый план…» от 11 марта 1941 года об этом убедительно свидетельствуют. И если их читать да ещё делать это внимательно и непредвзято, то относиться серьёзно к построениям Резуна и «иже с ним» просто нельзя. Скажем так, серьёзно относиться к его экзерсисам могут только несерьёзные люди. Концепция Резуна вообще не из научной области, она из области политической пропаганды.

А вот гипотеза М.И. Мельтюхова о подготовке СССР в 1941 году к превентивной войне уже вполне научна, ибо имеет под собой определённые основания. Правда, признать достаточными основания, на которых М.И. Мельтюхов уже «Уточнённый план…» от 11 марта 1941 года пытается объявить планом превентивного удара по Третьему рейху, явно нельзя. Но на чём всё-таки базируется исследователь в этой своей попытке? Ведь текст плана, казалось бы, ни о чём подобном и близко не говорит. Дадим слово самому историку. Так, в одной из своих работ он отмечает:

«Насколько можно судить по доступным документам, впервые точная дата возможного удара по Германии появилась в оперативном плане от 11 марта 1941 года…» [54; 66].

По мнению М.И. Мельтюхова, этой датой является 12 июня 1941 года [54; 66].

В другой своей работе исследователь ещё более категоричен:

«Версия о том, что “ в основу документа («Уточнённого плана…» – И.Д., В.С.) была положена оборонительная стратегия”, не имеет никакого основания. Дело в том, что в нём было чётко указано: “Наступление начать 12.6” (выделено автором – И.Д., В.С.) . Точный срок начала наступления, как известно, определяется стороной, которая планирует располагать инициативой начала боевых действий» [53; 114].

Итак, дело, оказывается, в дате (12 июня; заметим, без указания года). Неужели она действительно фигурирует в «Уточнённом плане…»? И да, и нет. Поясним.

Дело в том, что в опубликованном варианте мартовского плана этой даты нет. Но, по утверждению генерала армии М.А. Гареева, дата эта есть в тексте плана, хранящемся в архиве. Однако, как говорит М.А. Гареев, фраза «Наступление начать 12.6» вписана Н.Ф. Ватутиным карандашом в основной текст плана (в раздел, посвящённый задачам Юго-Западного фронта), собственноручно выполненный чернилами А.М. Василевским [48; 543].

Именно на свидетельство М.А. Гареева ссылается в своих работах М.И. Мельтюхов [53; 114, 154 – 155], [54; 66, 84]. Сомневаться в этом свидетельстве не приходится, ибо им М.А. Гареев, в сущности, «играет» против себя. Генерал является последовательным противником любой из версий начала Великой Отечественной войны, отличающейся от «классической», т.е. официальной советской. И уж если он сказал, что подобные слова в текст плана вписаны, то так оно и есть.

М. Солонин, также, очевидно, лично познакомившийся в архиве с оригиналом плана Г.К. Жукова, уточняет, что фраза о наступлении 12.6 вписана « на оборотной стороне 27-й страницы (выделено нами – И.Д., В.С.) тонким карандашом, аккуратным “бисерным” почерком (предположительно рукой… Н.Ф. Ватутина)…» [76; 73 – 74].

Вряд ли можно согласиться с М.И. Мельтюховым, что наличие в тексте «Уточнённого плана…» данной карандашной вставки поставило «на твёрдую почву фактов» вопрос об определении даты советского превентивного нападения на Германию [54; 66]. Не только определение данной даты на фактическую почву не поставлено, но и сам вопрос: а планировалось ли подобное нападение?