Олег Лементов - Бытие. Философский роман

– У тебя есть план?

– По правде говоря, нет. Все, что я смог сделать, – это встретиться со старейшинами семитских кланов. Некогда я причислял себя к этому народу, и они еще помнят меня.

– И что они тебе ответили?

– Думаю, они приняли меня за выжившего из ума старика. Никто из них не отнесся серьезно к моим словам. Даже мой брат, у которого я остановился, не верит мне и пытается всячески отговорить от задуманного.

– Что ж, их можно понять, – рассудительно заметил Харемхеб. – Было бы странно, если бы они откликнулись на твой призыв.

– Семиты живут в Египте испокон веков. Здесь их родина и лишь легенды, хранимые священниками, связывают их с местами, откуда они якобы пришли, – добавил Парамесу. – Тебе, Аамеса, придется приводить веские доводы, чтобы люди оставили землю, в которую вросли корнями, и пошли за тобой искать счастье в пустыне. Что же касается приверженцев Атона среди египтян, то здесь, по-моему, не помогут даже открытые призывы жрецов в храмах.

– Но и это еще не все.

С этими словами Харемхеб стал прохаживаться по зале. Он как бы решал, с чего начать. Аамеса терпеливо ждал, что скажет его друг, хотя уже и то, что было сказано, не прибавляло ему оптимизма.

– Думаю, фараон будет против ухода своих подданных из Египта.

– Что ты хочешь этим сказать?

Слова Харемхеба застали Аамесу врасплох. Он уже начал верить, что находится среди друзей, и не ждал услышать подобное.

– Аамеса, пойми меня правильно. Для меня ты как был, так и останешься истинным другом. Даже если бы ты не был послан богами, я сделал бы все, чтобы исполнить твою просьбу, но…

Харемхеб ненадолго замолчал, собираясь с мыслями.

– Ты сам прекрасно знаешь – власть фараона единолична, а все живущие в Египте – его рабы. Так было с незапамятных времен. Это – закон, и каждый рожденный здесь постигает его еще с молоком матери. Если я отпущу на свободу своих рабов без серьезной причины, это создаст прецедент. У многих общин возникнет желание поступить так же, и кто знает, к каким последствиям это может привести. Ни для кого не секрет, что я фараон не по праву рождения. Моя власть держится на моем авторитете. Весь Египет знает меня как сильного и бескомпромиссного правителя. И что подумают люди о твоем исходе?

– Фараон прав, – продолжил мысль Харемхеба Парамесу. – Сейчас в стране нет законного преемника, а желающих занять его место слишком много. Если мы дадим повод сомневаться в нашей силе, это может привести не только к потере власти, но и к гражданской войне.

В комнате опять наступила тишина. Аамеса внимательно всматривался в серьезные лица своих собеседников и чувствовал, что их опасения не напрасны. Но если это так, неужели цель пославшей его богини – гибель тысяч людей и упадок Египта?

– Я не знаю, что делать, – честно признался он.

– Возможно, есть один способ, – неожиданно сказал Парамесу. Его лицо просветлело, а в глазах появился огонек.

– Тебе, многоуважаемый Аамеса, как и тебе, Харемхеб, для исполнения воли богов не хватает одного и того же. Повода. И повод этот должен быть настолько весомым, чтобы никто в Египте не усомнился в необходимости исхода семитских кланов.

– Это так, жрец, – согласился фараон, судя по интонации, не разделявший оптимизм своего советника. – Но где найти такой повод?

– А разве воля высших сил – недостаточная причина?

– Дорогой Парамесу, – вздохнул Аамеса, – о ней, кроме нас, никто не знает, и убедить людей в правдивости наших слов будет очень сложно.

– А мы и не будем убеждать. Воля богов священна, и не исполнивших ее ожидает кара. Это незыблемая истина и каждый из живущих знает об этом. Это закон.

– То есть ты предлагаешь во всеуслышание объявить волю богов и надеяться, что они подвергнут Египет казни за неверие?

– Почти. Только мы не будем надеяться на высшие силы.

Парамесу сделал небольшую паузу, давая собеседникам осмыслить сказанное, а затем продолжил:

– Великие мужи, мне ли учить вас управлять помыслами толпы? Вы знаете не хуже меня, что именно слухи и пророчества, а не реальные события, держат людей в страхе. В нашей стране каждый день происходят сотни событий, которые мы могли бы представить как божью кару. Даже самый незначительный факт, будь то гибель урожая в какой-нибудь захудалой деревне или пожар в провинциальном городке на задворках государства, отныне станет не просто стечением обстоятельств. Это будет кара Атона. Кара фараону и всему Египту за то, что не подчинились его воле. Кара семитам за неверие в слова пророка.