Олег Лементов - Бытие. Философский роман

«Что ж, многие годы прошли с нашей последней встречи с Харемхебом, и, возможно, это, кроме всего прочего, и проверка. Самозванец не смог бы преодолеть эту преграду», – думал старик, нажимая на каменные блоки в последовательности, указанной в надписи. Проход открылсяпочти бесшумно. Ссутулившись, он прошел внутрь и оказался в другой части тоннеля.

Дверь легко закрылась. Аамеса огляделся. Тоннель здесь был намного уже и плавно уходил вверх. На стенах и своде уже не было рисунков, а кирпичные блоки были не так тщательно отшлифованы.

«Конечно, все это здесь ни к чему, – думал Аамеса, поднимаясь все выше. – По этому пути проходят лишь избранные, а вся эта “наскальная живопись” предназначена лишь для одурачивания непосвященных».

На этот раз его путь оказался немного длиннее, а возможно, ему это только показалось, из-за того что пришлось идти все время в гору. Вскоре дорогу опять преградила стена, на этот раз без тайнописи. За оббитой медью деревянной дверью, очевидно, скрывался выход из подземелья. Старик потянул на себя медное кольцо, и дверь открылась, впустив в тоннель рассеянный солнечный свет. Аамеса, не мешкая, шагнул вперед.

Наверняка это было одно из помещений храма, перед которым еще утром он ждал появления фараона. По всему периметру стояли белоснежные массивные колонны. Украшенные легким, едва различимым замысловатым рисунком, они уходили высоко вверх. Казалось, эти каменные колоссы удерживают на себе небо, а не тяжелый каменный свод храма. Посредине комнаты стоял обыкновенный деревянный стол, но вазы с фруктами и золотые сосуды с пивом и вином и чаши на нем не оставляли сомнений в высоком положении хозяина. Дверь, ведущая, по-видимому, в другие помещения храма, была приоткрыта, но Аамеса и не подумал ей воспользоваться. Он отложил свой посох и сел на один из трех стульев, стоявших вокруг стола.

Мысли, терзавшие его все предыдущие дни, до последнего момента держали в напряжении уже немолодое тело, и сейчас, достигнув цели, он отчетливо ощутил усталость. Налив себе пива, он сделал небольшой глоток и, откинувшись на стуле, стал дожидаться хозяев. У него оставалось еще несколько минут, чтобы собраться с мыслями. С одной стороны, Харемхеб когда-то был его другом. В молодости они не раз спасали друг другу жизнь, делили хлеб и укрывались одним плащом. В те полные молодого безумства годы они, не задумываясь, отдали бы свою жизнь друг за друга. Эта мысль вселяла в старика некоторую надежду, но, с другой стороны…

С другой стороны, их разделяли годы. Годы, которые без жалости и почти без остатка разметали их мечты о другом, более совершенном мире. После смерти Эхнатона жизнь развела их по разным дорогам. И если Аамеса ушел вслед за изгнанным Мери-Ра, оставшись верным идеям единобожия, то Харемхеб перешел на сторону жрецов. Из тех донесений, которые приходили к ним, следовало, что он стал ярым преследователем тех, чьи взгляды еще недавно полностью разделял.

Так на что мог рассчитывать Аамеса? Тем более теперь, когда Харемхеба провозгласили сыном Амона и вся власть в Египте принадлежала ему?

Но все же он здесь, а значит, есть надежда, что нынешний фараон не вычеркнул из памяти годы своей юности и хотя бы попытается помочь ему.

Вскоре он услышал звук открывшейся двери. Аамеса встал и сделал шаг навстречу входившим. Их было двое, и в одном он без труда узнал своего старинного друга. Второго Аамеса не знал, но был уверен, что это не кто иной, как Парамесу – верховный жрец Амона.

Даже не взглянув на посетителя, они прошли к столу и заняли пустовавшие стулья.

– Итак, мы слушаем тебя, посланец Хатхор, – обратился Парамесу ко все еще стоявшему Аамесе.

Такой прием несколько озадачил старика. Он надеялся, что встреча с другом поможет ему найти подходящие слова для объяснения сути возложенной на него высшими силами миссии, но теперь, когда эта встреча наконец состоялась, даже не представлял, с чего начать. Пауза затянулась.

– Так ты будешь говорить?

Харемхеб повернул голову в сторону Аамесы и впервые взглянул на него. Их глаза встретились. Надменное еще мгновение назад лицо фараона вдруг изменилось.

– Не может быть! Назови свое имя, жрец.

– Годы безжалостны над нами, не так ли, владыка Египта? – улыбнувшись ответил гость.

– Аамеса! Ты ли это?

– Да, это я.

После небольшого замешательства Харемхеб встал и, подойдя к бывшему побратиму, крепко обнял его.

– Мой старинный друг! Я уже и не думал, что боги подарят мне встречу с тобой! Присаживайся. Ты, наверно, устал с дороги. Угощайся, пожалуйста. Мой дом по-прежнему это и твой дом.