Евгений Шалашов - Умереть на рассвете

– А чё про него слышать-то? Мой-то, царствие ему небесное, тока в четырнадцатом на войну ушел, а Иван уже на службе был. По нему два раза панихиду справляли, а он живехонек! Фото отцу с матерью прислал – крест с медалью на груди, как есть герой! Когда царя скинули да землю делили – на побывку приезжал, а потом в Череповце в чеках служил.

– В Чека? – неприятно удивился начволмил, снимая фуражку с мгновенно вспотевшей лысины. Только чекистов ему тут не хватало. Это ж, будут следить за каждым его шагом, а там, того и гляди… Куда глядеть, начволмил не додумал, но знал, что от чекистов ничего хорошего ждать не след.

– Ну, из чеков-то его на фронт отправили, – успокоила Фроська, смотрясь в оконное стекло, словно в зеркало.

Ефросинья была занята – мазала щеки покупными румянами.

– А… – облегченно протянул Зотин и спохватился: – А ты-то куда навострилась?

– Как куда? – удивилась Фроська. – Сбегаю погляжу. Чай, Иван-то, мне нечужой. Он Павлухе моему, покойничку, троюродным братом приходится. Да там и другая родня придет – давно не виделись. А ты не стой, как столб, в избу заходи. Налью уж.

– Так ладно, – хмыкнул начмил, снова забираясь в седло. – Я съезжу пока, погляжу. Коли праздник, так самогонки – море.

Начальнику волостной милиции отчего-то расхотелось самогонки.

– Куда это ты? Аппарат, что ли, у кого забрать хочешь? – насторожилась Фроська. – Так ты смотри – мне и так житья не дают – мол, связалась с милицейским, будешь ему докладать!

– А то я не знаю, у кого аппараты стоят. Про всех ваших самогонщиков знаю, – усмехнулся начмил. – У тебя-то, прямо на повети – искать не надо!

– А самогонку-то мою кто лопает?! – возмутилась Фроська. – Не ты ли с дружками своими?

– Да ладно, Фрось, не серчай, – примирительно сказал Зотин. – Знаешь же, что загодя тебя предупрежу, коли кампанию объявят.

Фроська, нарумянив щеки, задумалась – не накрасить ли губки? Решив, что и так хороша, сменила гнев на милость:

– Так ты в избу-то зайдешь, нет? Али так подать, как в трактире?

Начволмил огляделся – вроде никто не видит, подъехал вплотную.

– Налей рюмочку, – попросил Зотин, но тут, как на грех, вдоль улицы появился какой-то мужик. Начмил, делая вид, что он тут случайно, тронул кобылу: – В общем, поеду я.

Начальник волостной милиции был калач тертый. Здраво размыслив, припустил кобыленку обратно в Абаканово – волостную столицу. Ну, гуляет деревня Демьянка, так и нехай гуляет. Можно, конечно, как велит на совещаниях начальник уездной милиции товарищ Михайлов, получив информацию о пьянке-гулянке, ехать в деревню всем личным составом, вооружаться да подымать сельских активистов, предупреждать всяческие правонарушения в зародыше! Ага, держи карман! Ежели вывести весь личный состав волостной милиции – старшего милиционера Степанова с младшим милиционером Соловьевым, так они первыми и упьются! А потом им ли морды набьют, они ли кого пристрелят, а отвечать ему, начволмилу! Один выговор по партийной линии есть, а тут могут и партбилет отобрать! А без партбилета и с должности турнут, а то и вообще из милиции. А где нынче работу сыщешь? Нет уж, лучше уехать, от греха подальше. В Демьянку можно вернуться завтра, когда там убьют или искалечат кого. Вот тут он злодея арестует и заодно протокол по изъятию аппарата составит.

У Николаевых дым коромыслом! Мать и жена с утра с ног сбились, пытаясь приготовить угощение. Угораздило Ивану прийти в июне, когда старые запасы подошли к концу, а на огороде, кроме зеленого лука, ничего нет!

Худо-бедно наварили картошки (проросшая, но сойдет!), собрали остатки свеклы и квашеной капусты да наготовили ушат винегрета. На заправку вылили полбутылки масла – сердце кровью обливалось – самим бы хватило до Ильина дня. Отец прошелся с бреднем по речке, наловил пескарей – в былые времена кошка бы отвернулись, а нынче и для гостей сойдет! Нажарили четыре сковородки! Хорошо, но мало и от соседей стыдно. Как же без мяса-то? Спасибо, кум дал в долг баранью голову и ножки – холодца наварили.

Чего было много – так это самогонки! Картошка зимой подмерзла – не выбрасывать же? Хотя Советская власть не отменила сухой закон, но гнал каждый второй, не считая первого, выпившего бражку, не дождавшись первача. Милиция время от времени отбирала самогонные аппараты и составляла прытоколы (или, как там правильно-то: протоколы – не выговоришь), но гнали. Как в деревне без самогонки? Туда-сюда, свадьба-похороны, дело какое отметить али работу спроворить, лошаденку нанять. Нельзя без нее, родимой!