Юрий Горюхин - Шофёр Тоня и Михсергеич Советского Союза

– Кстати, не спеть ли нам по этому поводу какую-нибудь задушевную песню? – предложил Генеральный секретарь уже из сетевого радиоприемника, висевшего над головой Крамаровой.

И вся страна от немецкого Калининграда до чукотского поселка Уэлен, от почти ничейной Земли Франца-Иосифа до туркменского городка Кушка из всех радиоприемников и репродукторов во всю свою могучую социалистическую грудь запела гимн Советского Союза.

Почесывая живот, румяной квашней вылезший из-под короткой майки, в большую столовую комнату вошел Генка-тракторист:

– Чего, опять с Новым годом поздравляет?! – равнодушно кивнул на Генерального секретаря в телевизоре.

Антонина проигнорировала вопрос, только чмокнула в лобик Радика. Радик недовольно сморщился и захныкал, но Антонина его тут же убаюкала, качнув из стороны в сторону.

– Говорят Раиса его нашенская, из Стерлитамака, – Генка натянул трико на живот, тут же оголив торчащие суставы лодыжек, обернулся и крикнул в спальню Валентины Петровны: – Валь! Завтракать будем или как?!

– Не кричите, ребенка разбудите! – Антонина строго посмотрела на Генку и насмешливо добавила: – Вы разве стерлитамакский?

– Да ты что, доченька! – выскочила из спальни Валентина Петровна, – это ж Гена, брат Кольки-баяниста, они всю жизнь у нас в Иглино жили, дальше Тимашевского почтового отделения, как выяснилось, никуда не ездили, ведь так Гена?

– Не, ну ты скажешь, Валь! – обиделся Генка, еще раз подтянув на живот трико старшего брата Коли, – во-первых, я вообще к Лильке в Тимашево не ездил, а во-вторых, что значит дальше не ездили! Я же в армии служил, Байконур на границе с китайцами от американцев охранял, это теперь там казахи на наших луноходах разъезжают и безобразничают, а раньше ни один киргиз носу не мог подточить!

– Они не на Байконуре, а в Алма-Ате беспорядки устраивают, – поправила Антонина, – ничего, Михаил Сергеевич их мигом приструнит!

Михаил Сергеевич одобрительно крякнул и подтвердил слова Антонины, еще раз поздравив страну с наступившим Новым годом и ближайшим, но долговременным счастьем.

– А ты что же так рано из Уфы вернулась, после обеда обещалась? – отчего-то смущенно перевела разговор Валентина Петровна, выкладывая из холодильника нехитрую, но очень сытную, «без всякой городской химии» деревенскую снедь.

– Сначала в очереди за талончиком отстояла, потом они спросили, где живу, я ответила, что в Иглино, они и сказали, чтобы вот в свое Иглино и возвращалась, там в своем Иглине и шла в свою поликлинику по месту своего Иглинского местожительства!

– Так ты же в уфимской общаге прописана! Что ж ты, доченька, за себя постоять никак не можешь! – всплеснула руками Валентина Петровна.

Антонина грустно качнула пискнувшего Радика:

– Наверное, я задумалась…

Генка хохотнул с набитым ртом, поперхнулся и закашлялся. Валентина Петровна с размаху и с большим удовольствием ударила его по загривку широкой мозолистой ладонью. Ядреный, еще непрожеванный огурец вылетел изо рта Генки, перелетел через всю комнату и закатился под тяжелый резной буфет, доставшийся Валентине Петровне от прабабушки Прасковьи Луковны.

– Ты че, Валь, сдурела?! – вскинулся Генка.

Но Валентина Петровна и Антонина безудержно захохотали. Даже Радик радостно надул пузырь. Ну и Михаил Сергеевич, подмигнув Антонине, тоже не смог сдержать улыбки:

– Шел бы ты, тракторист Гена, Беларусь прогревать! Снега вон сколько навалило, а чистить Иглинские улицы некому – все трактористы в натопленных домах одиноких женщин сидят, да заготовки их летние трескают!

Генка, обиженно сопя, встал из-за стола, быстро собрался, отмахнулся от протянутого пирожка Валентины Петровны:

– Некогда пирожки трескать! Трактор надо прогревать, снега вон сколько навалило! Иглинцам ведь надо и в магазин, и… в другой магазин, и… – Генка задумался, но вспомнил: – в аптеку!

А попрощавшийся уже было с телезрителями Михаил Сергеевич, вдруг решил опять чего-нибудь добавить.

– Кстати, – добавил он, – об аптеках, Антонина! Нашему Рональду, Рейган который за океаном, в аккурат ко дню рождения операцию сделали, простату, пораженную коварным раком, удалили!

– Подарок такой? – удивилась Антонина и встревожилась: – Как же он без нее?

– Ну не знаю, – развел руками Генеральный секретарь, – они там в своих конгрессах и сенатах тоже в задумчивости: а сможет ли их президент теперь супердержавой управлять – без простаты-то?! С другой стороны, на кой она ему в семьдесят шесть лет?