Юрий Широков - Хочу, чтобы меня слышали! Книга 2. Золото Разрушителей

Галя вопросов лишних не задавала, все еще смущалась.

Да и не приучена была лезть с расспросами. Захочет хозяйка – сама расскажет. А нет – так и ладно!

Но самое главное чудо обнаружилось позже.

Посреди второй комнаты стоял большой стол, на котором блистала металлическими кнопочками большая пишущая машинка!

Галя видела похожую машинку в конторе прииска, но та была старая, побитая да наполовину разломанная. А эта – прямо-таки раскрасавица, отблескивала холодным недоступным светом в лучах солнышка, светящих из помытого окошка!

– Что? Нравится?

Галя молча кивнула и, не удержавшись, воскликнула:

– Очень нравится, тетя Лена!

– А хочешь – научу тебя печатать, это дело хорошее, хоть и нелегкое, зато кусок хлеба ты всегда заработаешь!

– Очень хочу, но смогу ли я? – засомневалась Галуша.

– Не боись – прорвемся, – засмеялась тетя Лена. – На машинке печатать даже зайца можно выучить, главное тут – грамматику хорошо знать, чтобы самой ошибок не делать и у других исправлять. Вот и нашли мы с тобой, девонька, занятие тебе. Поживешь пока у меня, а как на работу устоишься – перейдешь в общежитие, ежели будет желание. А то живи у меня – человек ты, видно, неплохой, неизбалованный. Условие у меня только одно: с мужиками сюда – ни ногой!

– Да что вы, тетя Лена? – покраснела от стыда и возмущения Галя. – Какие мужики в моем-то возрасте?

– Ну, ладно, ладно. Это я так, на всякий случай. В жизни всякое случается. А со скромницами вроде тебя – так чаще всего. В любви вы ничего не смыслите, любой с лаской посмотрит – а вы и готовы в ответ на все что угодно. Потому что в детстве ласки недобрали… – Тетя Лена вздохнула о чем-то своем и позвала Галю к столу, поужинать.

Галя достала из своего деревянного чемоданчика кусочек сала, который тайком сунула ей в дорогу маменька, и они уселись рядышком за стол. Ели картошку, доставая ее из чугунка, перебрасывая сваренный неочищенный клубень с руки на руку, остужая его перед чисткой, а потом обмакивали его в горстку крупной соли, насыпанной на салфетку, и ели, запивая горячим чаем из красивых чашек.

Так и прижилась изгнанница у доброй женщины, которая сама со временем привязалась к Галине как к родной дочери.

На машинке Галя научилась печатать очень быстро, с грамотностью у нее тоже было все в порядке – сказалась любовь к чтению.

Через некоторое время ее перевели из уборщиц в райкоме комсомола, куда она попала благодаря знакомствам тети Лены, в секретари-машинистки.

Ее стали замечать, привлекать на разные мероприятия.

Полюбили ее все без исключения – и девчонки, и парни. За доброту, безотказность, работоспособность. И конечно – за красоту!

Многие парни добивались ее благосклонности, но она никого не выделяла, со всеми вела себя ровно и по-доброму.

Выяснилось, что у нее очень красивый голос, и комсомольцы тут же затащили ее в художественную самодеятельность, где она стала петь в хоре, а потом уже и солировать под гармонь Виктора Рыбного – заведующего отделом, парня-красавца с пышным чубом, по которому сохли все без исключения райкомовские девчонки, кроме нее.

Предложили и койку в общежитии, но тетя Лена и слушать ничего не захотела – оставила у себя.

Наконец-то наступил счастливый период жизни – однажды вечером она призналась тете Лене, что наконец-то поняла, как это – быть счастливой.

Тетя Лена тогда улыбнулась, обняла Галю и неожиданно разговорилась, хотя до этого в многословии замечена не была – Галю иногда даже пугала молчаливость домохозяйки, все казалось, что она что-то не так делает.

– Ой, доченька, – впервые именно так обратилась к ней тетя Лена, – подскажу тебе с высоты своих лет, что же это такое – счастье – и как не спугнуть его. Мы с тобой обе счастьем этим не избалованы. У тебя одни беды, у меня – другие. В прошлом у нас одни несчастья, а про будущее и думать страшно.

Как я была счастлива, когда муж мой незабвенный с фронта вернулся! Израненный весь да истерзанный. По ночам во сне продолжал воевать – все бежал куда-то, кричал, стонал от боли физической, а больше – от боли душевной…

А я все одно была счастливой – немногим так повезло, почитай, у всех моих знакомых мужья да сыновья в земле чужой да неизвестной схоронены…

А как не стало его – тьма пеленой мне глаза закрыла, жить не хотелось, а уж про счастье и не мечталось. Так и думала, что в одиночестве буду доживать свои дни. А тут ты появилась, такая же разнесчастная, и вот теперь из этих несчастий маленькое счастье у нас с тобой сложилась.