Ирина Костина - Кавалергардский вальс. Книга первая

Наконец, силы кончились. Лизхен рухнула на траву и долго лежала без движения, глядя застывшими глазами в бирюзовую даль, и представляла, что она умерла…

Отчаяние отступило. Она отряхнула платье и, выпрямив спину, неторопливо пошла обратно. Вскоре ей навстречу выбежали запыхавшиеся фрейлины:

– Ваше высочество! Что случилось? Что с Вами? – наперебой застрекотали они.

– Ничего не случилось, – сухо ответила она, – Всё в порядке.

Следуя в отведённые ей комнаты, в переходе между залами, она столкнулась с Платоном Зубовым. Согласно этикету, Елизавета приветливо склонила голову и заспешила дальше по своим делам, но высокая фигура Зубова вдруг преградила ей дорогу.

– Прогулки на свежем воздухе определённо способствуют улучшению цвета лица, – сказал Платон и поддел указательным пальцем её за подбородок.

Лиз в страхе отпрянула и ускорила шаг.

1793 год август

поместье Дубровицы

Варька прибежала к амбару, где Степан раскидывал для просушки сено, и загадочно поманила юношу к себе. Оглядевшись предусмотрительно по сторонам – не видит ли их кто – она вытянула из корсажа свернутый в трубочку листок бумаги и протянула ему:

– Смотри, что у меня получилось!

Степан развернул листок и прочёл:

– « Санкт-Петербург, Галерная набережная, особняк княгини А. Д. Репниной. Управляющему :

Любезнейший Филипп Никанорович.

Спешу сообщить Вам, что имею намерение провести в Дубровицах очень долгое время; тому есть определённые причины. А по сему велю за время моего отсутствия произвести капитальный ремонт в доме. Только Вам, дорогой Филипп Никанорович, могу доверить столь ответственное поручение. Вы человек знающий, и, уверена, сделаете все наилучшим образом. Первым делом смените обивку стен и паркет на первом этаже. И продайте кому-нибудь гобелены «пастуха и пастушки», что висят в гостиной. Обновите мебель в моем будуаре. И чтоб непременно все было сообразно последним модным течениям Европы. Как во времени, так и в средствах, Вас не ограничиваю. Прошу лишь регулярно и подробно сообщать мне обо всем.

Остаюсь Ваша княгиня Анна Даниловна Репнина .»

– Ну? Как? – прыгала Варька, довольная собой.

– Писано будто рукой самой Анны Даниловны, – похвалил Степан, – Не отличишь! Только я не совсем уразумел Вашу затею. Управляющий в столице будет делать длительный ремонт будто бы по просьбе Анны Даниловны. А что скажет на это сама Анна Даниловна? Зачем в её доме затеялся ремонт без её ведома?

– Всё продумано! Смотри! Это письмо я отправлю в Петербург, управляющему якобы от матушки. А вот э-это…, – и Варька вытянула из корсажа второй свиток, – Это должно прийти в Дубровицы из Петербурга матушке якобы от управляющего.

– А что в нём? – полюбопытствовал Степан, разворачивая и пробегая глазами второе Варькино творение.

Прочитав, он переменился в лице:

– Варвара Николаевна, а это не слишком…?

– Не слишком!! – парировала она, – Иначе её ничем не проймёшь!

Степан почесал подбородок:

– Н-да… Ну, глядите, Вам виднее. Ладно, письмо в столицу я отправлю из Твери. А как быть с этим? Ведь на нём должен стоять почтовый штемпель Петербурга. Иначе Анна Даниловна не поверит.

– Слушай меня, – поманила пальцем Варька и зашептала, – Отдашь это письмо в Твери почтовому, что направляется в Петербург, и попросишь отправить его там со столичной почты. Заплатишь ему за услугу пару монет.

– Славно придумано! – оценил Степан, – Только долго идти будет.

– Ничего. Успеется…

1793 год сентябрь

Санкт-Петербург

Галерная набережная, дом А. Д. Репниной

В начале сентября управляющий Филипп Никанорович получил письмо от хозяйки и призадумался. Вот так работа его ждёт!…

Но он не зря получал большое жалование; все распоряжения любезнейшей Анны Даниловны выполнял в точности и безотлагательно! Поэтому он деловито оправил кафтан и, ни минуты не медля, пошёл отдавать приказания слугам, чтобы те выносили мебель, отдирали обивку со стен и разбирали паркет.

23 сентября 1793 года

церковь Зимнего дворца

Церемония венчания была по-царски роскошной. Императрица не поскупилась для любимого внука и его невесты. Молодые смиренно стояли перед алтарём: Александр – стройный и красивый, как греческий бог и Елизавета – хрупкая и нежная, с лицом ангела.

– Я отдала ей самого красивого молодого человека во всей моей империи! – гордо говорила Екатерина гостям.