Сергей Карпенко - Господа юнкера

– Да, идите.

И Сергей с Михаилом зашагали прочь.

– Миша, выйдешь за город, по дороге не иди. Хотя документы у тебя красноармейца, но вдруг нарвешься на кого-нибудь, кто знал этого Степанова.

– Хорошо. Ну прощай, Сергей. Может, еще увидимся.

– Прощай, Миша.

Друзья обнялись, и затем Михаил зашагал прочь. В ночной тишине его шаги вскоре утихли.

Сергей повернулся и пошел в расположение своей роты.

Через час туда зашел полковой комиссар Рыбин. Он увидел Сергея и удивленно спросил:

– Львов, ты живой?! А остальные, что все погибли? А может быть, ты сдрейфил, сбежал?!

– Нет, товарищ полковой комиссар. Мне встретился отряд из местной ЧК у места нашего боя.

– Да, мне комиссар ЧК Горохов сказал, что остались в живых два бойца. А ты говоришь, что один остался? Что-то нестыковочка выходит, а?! А может, ты беляка выручал, говори, сука! – комиссар выхватил маузер из деревянной кобуры, болтавшейся у него сбоку, и направил его на Сергея.

– Нет. Со мной вышел боец Степанов, но где он сейчас, я не знаю, – спокойно ответил Сергей и подумал о том, как же они с Михаилом верно решили закопать тело Степанова. Теперь пусть ищут.

– Ну вы же вместе шли, и куда он делся, этот Степанов?

– Он сказал: иди, я догоню. Ну я и пошел. А куда он делся, я не знаю.

– Черт, наверное, у бабенки какой-то сейчас. Ну придет, я ему всыплю.

Сергей облегченно вздохнул: «Пронесло». Он умылся и завалился спать. Но сон не шел, на душе была тревога за Михаила: «Как он, дошел ли до своих?».

Михаил быстро и без приключений добрался до белых. Полковник Лисицкий, отправлявший их отряд в разведку, принял рапорт от Михаила и вздохнул с горечью:

– Да, погибают лучшие воины, к сожалению. Слава Богу, что вы остались живы, юнкер. Идите, отдыхайте.

– Слушаюсь, – Михаил сделал поворот «кругом» и вышел из кабинета полковника. Переживания по поводу гибели боевых товарищей чередовались с мыслями о лучшем друге Сергее Львове, который был почему-то у красных. Сергей объяснил, почему, но все же Михаил не мог это принять. Да, Сергей заботился о родителях, но неужели для этого надо было предавать Родину?!

«Нет, если мы еще встретимся, я ему выскажу все», – с этими мыслями Михаил уснул.

* * *

Сергей Львов и Михаил Роот познакомились незадолго до начала Великой войны 1914 года, когда, поступив в Московский университет, оба избрали для себя профессию врача. С первых дней учебы они подружились, а затем оба влюбились в одну девушку – Машеньку Орлову, стройную, белокурую, с большими голубыми глазами, воспитанницу Института благородных девиц. Маше нравились оба друга, и она никак не могла сделать выбор, хотя друзья умоляли ее об этом. Они решили между собой, что счастливец останется в Москве, а неудачник покинет ее.

Машенька думала-думала… Иногда ей больше нравился голубоглазый блондин Михаил, из обрусевших немцев, а иногда кареглазый шатен Сергей. Она не могла определиться, да если бы и смогла, то ни за что не решилась бы обидеть одного из друзей признанием другому. Так и гуляли они втроем, а Машенька даже смущалась, если одного из друзей не было, и она оставалась вдвоем с другим. Но, как часто бывает в жизни, появился еще один ухажер у Машеньки Орловой. Им был гвардии поручик Хованский, потомок древнего княжеского рода. Горе друзей было безмерным. Однако жизнь продолжалась, и Сергей с Михаилом постепенно успокоились. «Значит, она не любила никого из нас», – справедливо решили друзья.

А в это время бушевала Первая мировая, или Великая, как называли ее современники, война. Тучи сгущались над Российской империей. Государь император, приняв на себя обязанности Главнокомандующего армией, находился в Ставке, занимаясь разработкой и выполнением стратегических задач Русской армии.

В Петрограде у власти находилось критикуемое и правыми, и левыми недееспособное правительство. И грянул гром – в феврале семнадцатого, в виде выступления народных масс Петрограда, поддержанных солдатами запасных полков, расквартированных в городе и не желавших отправляться на фронт. Дальше последовало отречение Николая Второго от престола за себя и за сына Алексея, отказ Великого князя Михаила занять престол, и Россия стала республикой к всеобщей радости и ликованию ее народа, еще не представлявшего, что он потерял. И только потом, в эмиграции, член Государственной думы Василий Витальевич Шульгин, принимавший в числе прочих отречение Государя императора от престола, напишет в своих мемуарах, что, когда все ходили радостные, в феврале семнадцатого, с красными флагами, «надо было пулеметов, пулеметов на всю эту сволочь». Пришедшее к власти Временное правительство сделало все для развала Русской армии, издав приказ номер один, согласно которому все приказания воинского командования должны обсуждаться в солдатских комитетах, где и принимается решение, выполнять их или нет.