Галина Божкова - Кентаврида

Отец… Ещё одна боль сегодняшнего дня, ещё одна утрата…

– Печаль проходит в лунном мире, как свет луны…

Руна вздрогнула от тихого голоса, но, узнав его, сразу успокоилась:

– Я не заметила, как ты подошёл, Лаур! Ты меня напугал!

– Я соскучился…

– Когда это? Мы расстались часа три назад.

Кентавр вздохнул:

– Вот видишь, как давно! – В лунном свете его улыбка показалась Руне лукавой и загадочной одновременно.

– А ты что здесь делаешь?

– Пришёл почитать. Ты со мной спустишься в библиотеку?

– Это о ней говорил Хозяин Мозер? Он рассказывал, что собирал книги со всего света.

– И не только. Здесь хранятся записи, свитки и фолианты погибшей цивилизации аттлиндов, о которых мы сегодня говорили с тобой на причале. Здесь же были найдены необычные картины из света и теней.

Руна колебалась недолго, она взяла Лаура за руку и стала спускаться по ступеням в слабо освещённый изнутри проём. Кентавр взял факел у входа, поднёс его к высокому светильнику на стене и повернул маленькое колёсико под ним. Один за другим загорались стальные факелы, освещая огромный зал с гранитными стенами и колоннами. На полу из серого гранита разлился голубоватый свет, но не мертвящий лунный, а живой и мерцающий. И всюду на полках лежали аккуратно сложенные книги, закутанные в полотно свитки, на стенах висели картины в золотых рамах и отблёскивали чёрным светом тёмные зеркала. Лаур-Лион полной грудью вдохнул сухой воздух древнего хранилища знаний, широким жестом пригласил девушку выбрать нужные книги, а потом, когда она устала рассматривать их, достал стеклянные квадраты с тонкими золотыми и серебряными нитями внутри и вставил один из них в проём сумрачного зеркала в рост человека.

И распахнулись светлые дали, и люди с высоты птичьего полёта казались маленькими и безобидными, они под ярким солнцем на свежей траве просторной долины убивали друг друга. Потом появились странные создания, отдалённо похожие на людей, только значительно выше и мощнее их, в стальных доспехах и с закрытыми лицами. Они бросили в толпу несколько вещиц, похожих на маленькие камешки, и там, где эти камешки упали, взвились огненные костры, разбрасывающие землю и людей.

– Не надо! – Руна закрыла лицо руками.

Лаур поспешно вытащил кубик из паза, изображение пропало.

– Прости, я уже давно разглядываю подобные картинки, привык… Не обижайся, ладно? Я сейчас что-нибудь весёлое найду! Вот здесь праздник…

– Лаур, пойдём домой, я устала. Мы вернёмся завтра, ты всё покажешь, а сейчас сил у меня не осталось… – девушка только сейчас почувствовала, насколько тяжёлым был этот день. Волнения, которые бодрили раньше, теперь истощили её силы, глаза слипались, она готова была заснуть прямо в библиотеке.

Кентавр привычно взял её на руки, устроил на своей спине и вынес в прохладу ночи. Руна увидела костёр, и сон сморил её прямо на спине Лаура.

Мужчина-кентавр осторожно нёс Руну, всей обнажённой шкурой ощущая её тёплое тело, и невыносимая нежность переполняла его. Девушка шевельнулась, устраиваясь поудобнее, он придержал её и остановился. Если бы мог, Лаур закричал бы от боли, сладкой и убивающей, но кентавр вытер ладонью выступившие слёзы и, мягко ступая по траве, обошёл костёр по широкой дуге. Он отнёс девушку в шатёр Мозера, уложил на постель. Руна так и не проснулась, только зябко свернулась калачиком. Лаур накрыл её покрывалом, несколько минут постоял, почти не видя её лица в темноте, только чувствуя спокойное дыхание, и тихо вышел в звёздную ночь.

Луна звала Лаура беззвучно и яростно. Наверное, именно такому призыву отвечают волки, поднимая морды к недоступному и желанному сияющему диску. Лаур вдруг подумал, как он понимает диких зверей, всем сердцем желающих недостижимого. Он пошёл быстрее, потом, уже за палатками, перешёл на рысь и мчался так до изнеможения, пока колени его не согнула усталость, и он не уснул на влажной траве, ожидающей появления более яркого светила.

Прошло три дня, но ничего для Руны не менялось к лучшему. Она старалась быть рядом с Джолином-Джоном, он учился ходить, иногда принимая заботу и помощь цыганки, но чаще – прогоняя её. Джолин шарахался от кентавров и цыганок, как от прокажённых, смотрел на них так, что у мужчин сжимались кулаки, а женщины и дети сами уходили от него куда подальше. Девушка держала слово и ничего не говорила чёрному кентавру о переходах, но совесть терзала её каждый раз, когда тёмные мрачные глаза Джолина устремлялись в её сторону или она сама думала о нём…