Олег Иралин - Завет Чингисхана. Доблестным предкам посвящается

В следующий день настала очередь пасти табун сыновьям Сочихэл. Утро выдалось ненастное, задул промозглый ветер, и поверхность Онона покрылась рябью. Тэмуджин с Хасаром решили продолжить охоту, но в этот раз забраться поглубже, в самые заросли орешника, что росли у подножия сопки Тергун. Дальше, на самой вершине её, густой шапкой разросся непроходимый лес, но редколесье вокруг кишело дичью. Конечно, был высок риск повстречаться с волчьей стаей, но соблазн был велик, и мальчики рискнули. Они подошли к опушке, продрались сквозь колючие кусты, и залегли в ожидании. Вскоре на опушку, осторожно перебирая копытами, вышла олениха. Она опустила голову к роднику, и мальчики приподнялись, готовые уже пустить стрелы, но животное насторожилось. Через мгновение оно уже мчалось прочь, и охотники в досаде опустили луки. Будь они на открытом пространстве, то не замедлили бы выпустить стрелы, но здесь мешали густые ветви, и приходилось ждать другую добычу. Но прошла минута, и стала понятна причина испуга оленихи. С той стороны, откуда пришли они сами, послышался топот. Из-за возвышенности показались лошади с всадником на одной из них. Узнав Бектэра, братья переглянулись.

– Вот ведь какой негодяй! – воскликнул Хасар в сердцах – выследил нас и пригнал табун затем, чтобы испортить охоту! Пойдём и проучим его сейчас же!

– Рано! – осадил его брат, нахмурившись – Как достанем его пешими, когда он на коне? Дождёмся, когда сойдёт он на землю испить ключевой воды, а там, подобравшись, и наскочим, не дав опомниться!

Мальчики остались на месте, выжидая, а табун всё приближался. У самой опушки лошади перешли на шаг и вскоре встали, щипая молодую траву. Но Бектэр не спешил покидать седла. Не замечая братьев, он то и дело приподнимался на стременах, вглядываясь куда-то в сторону. Ждали долго. Сырая земля холодила занемевшие тела, но мальчики упорно лежали, не желая выдавать себя раньше времени. И вот, когда они уже собирались подняться в полный рост, послышался топот копыт с той стороны, куда с таким нетерпением смотрел Бектэр. Вскоре к табуну приблизился одинокий всадник в лисьем малахае и с выпирающим из-под распахнутой лёгкой шубы животом.

– С трудом отыскал тебя, Бектэр! – громко произнёс он, остановив коня рядом с притаившимися охотниками.

Их сводный брат поспешил подъехать и радостно приветствовал путника:

– Здравствуй, дядя Хабич! Нарочно пригнал табун, чтобы легче было увидеть меня!

– Где же ваша юрта? – спросил приезжий.

Он вгляделся в раскинувшуюся перед ним степь, но взгляд его ни на чём не задержался.

– Вон там! – всё тем же радостным тоном отвечал Бектэр, протягивая руку – Слева от возвышенности и дальше низинка. Она совсем не видна, если смотреть со стороны. В неё и спрятала нас глупая Оэлун. Она, старая гусыня, думает, что никто не найдёт её в том месте!

– Она гораздо умнее, чем ты думаешь! – не согласился с ним Хабич – не каждый мужчина догадался бы так спрятать своё становище! Но когда же вы собираетесь сниматься с места? И куда направит стопы Оэлун в следующий раз, когда тревога вновь овладеет её сердцем?

– Уж не знаю, когда взбредёт ей в голову такая затея! – хмыкнул мальчик – Мы с матерью и Белгутэем давно устали бегать от людей. Чего бы лучше: признать законным ханом Таргутая-Кирилтуха, и жить в вашем Улусе припеваючи, не зная нужды и страха! Бродим в одиночестве, словно стая волков, что таится открытых мест! Бегаем, словно звери, гонимые облавой!

– Так что же с очередной стоянкой? – напомнил Хабич – Где собирается прятаться Оэлун?

Бектэр назвал, и приезжий довольно оскалился.

– А что Тэмуджин? – продолжил он расспросы – Всё также мечтает встать во главе отцовского Улуса?

– Мечтает! – подтвердил Бектэр с нескрываемой злостью – Но зря! Старший в роду я, и дай время, скоро совсем отобью у него охоту зариться на то, что по праву ему не дано!

Лицо незнакомца расплылось в довольной ухмылке.

– Хорошо! – заметил он с одобрением – Вернувшись, скажу Таргутай-Кирилтуху, что у Сочихэл подрастает достойный наследник Есугэя. Скоро, через каких-нибудь пару лет, будешь у его стремени верным нукером!

С этими словами Хабич огрел камчой коня и ускакал, оставив сияющего Бектэра, но тот недолго оставался один. Затаившиеся братья слышали всё, вплоть до последнего слова. Они остались лежать, выжидая, и вскоре терпение их было вознаграждено. Решив утолить жажду, Бектэр спрыгнул с коня и склонился над родником. Когда же он поднял голову, то увидел перед собой Тэмуджина. В руках его выгнулся лук, на который уже наложена была стрела, а в глазах – решимость. Бектэр оглянулся в поисках второго, и увидел его. Хасар подкрался со спины, отрезая путь к бегству, и тоже изготовился к стрельбе. Он понял всё: и то, что тайна его раскрыта, и намерение сводных братьев исполнить закон Степи. Издревле у всех кочевников измена считалась самым тяжким преступлением, перед которым блекло даже убийство. За последнее полагалась смерть одного лишь убийцы, но за предательство – смерть всего рода! И всё же ещё оставалась надежда. Глядя в глаза Тэмуджину, Бектэр произнёс подрагивающим от волнения голосом, напоминая часто повторяемую Оэлун фразу: