Анатолий Козинский - Распятие души украинца. Победители

Однако, «не долго дрыгалась старушка в гвардейских опытных руках» … Нежданно-негаданно из калитки «бандер» важно «выплыла» рыжая Марийка, мать Стасика. Не сворачивая, как ледокол, потерявший управление, она неслась прямо на игроков.

– Бандерша, куда прёшь? – недоумевали болельщики. – Неужели так запросто, «за здорово живёшь», её пропустят? – оптимистично засомневались коренные жители улицы.

Всех местных перипетий и заморочек Алёша Коваль не знал, но нахальства не любил во всех его проявлениях. Прицелившись, изо всей силы он метнул биту по фигуре чурок, размещённых в квадрате городка. И бита, и чурки, подпрыгивая, рядом с присевшей и струхнувшей рыжей бестией, разлетелись в разные стороны. В установившейся тревожной тишине, одна из чурок выбитой фигуры, медленно закатилась назад на своё место. Взвесив в руках очередную биту, потяжелей, Коваль метнул её, стараясь удалить своенравную чурку из квадрата городка.

Прозвучавшая свистом пули вылетавшая чурка, и прыгающая рядом бита, придали прямо-таки космическое ускорение упрямой бабе. Она метнулась к своей калитке и скрылась за забором.

Праздновать победу было преждевременно. Поняв это, болельщики и игроки сочли за благо пока тихо разойтись по домам.

На следующий день мстительная Марийка собрала всё женское сословие улицы.

– На кой чёрт нам такая игра нужна? – поставила она вопрос «ребром». – По улице не пройти. Вокруг дети. И кто это безобразие придумал?

Обезоруженные столь стремительным напором, сконфуженные женщины дружно посмотрели на бабку Дашу.

– Ничего я не придумывала. Люди играют в городки уже сто лет. Кроме того, можно сказать, что я лицо, терпящее от игры непосредственные убытки. А игра… – это всё Артур! – выкрутилась она.

Подошедшему Артуру, при общем молчании собрания, устами торжествующей бандерши, был озвучен ультиматум:

– Игру прекратить! Биты и городки сжечь!

– Что делать? – в тот же день пожаловался он Алексею. Подошедшие друзья – товарищи сгоряча предлагали бандеровцев проучить, устроив им малую войну. Тем более что биты уже есть готовые!

– Хватит, навоевались! Лучше займёмся футболом, – рассудительно решил Коваль и полез в карман за неизменной записной книжкой. – Общий сбор утром в воскресенье возле чехословацкого памятника. Перечить своему капитану никто не стал. Подчиняться командирам война научила всех.

Приближался конец учебного года. Ура! Каникулы! Свобода! Единственная, асфальтовая, метров триста алея в центре местечка – тротуар служила местом сбора его молодёжи. Но до сих пор учёба – основное занятие. И не дай бог, после девяти вечера кого-то, из праздно шатающихся школьников, на этом тротуаре заметит патруль учителей во главе с директором школы Орестом Васильевичем.

– Сообщат родителям? Ни в коем случае! – Просто после уроков бездельники будут пилить и колоть дрова. Отопление школы было печное. Девочкам также пощады не было: они вскапывали и засевали школьные земельные делянки.

– А что? Совсем не плохо и не обидно: трудовое воспитание – трудотерапия!

Один конец аллеи начинался от кинотеатра. Заветный фонарь кинопроектора – это живая информативная связь со всем миром. Не важно, что там вам показывали, но это было волшебство. А волшебство легко доступным не бывает. Билеты в кинотеатр, впрочем, как и все дефициты в стране, были строго лимитированы и заранее распределены в виде «брони». Лучшие места в кинозале – по броне райкома, исполкома, горсовета, прокурора и судьи. Тридцатикопеечные билеты выкупались по блату нужными уважаемыми людьми. Остальной «шушере» доставались билеты по двадцать копеек. Двадцать копеек, а где их взять? Это большая буханка хлеба! Так что родители, перед тем как выделить вам денежку, не задумываясь, решали проблему в пользу хлеба. Но выход был: на контроле в кинозал стоял одноногий инвалид – дядя Стёпа, по меркам «шушеры» – большой человек. Именно он решал: «быть или не быть!». Когда гасили свет, и начиналась демонстрация кинофильма, за десять копеек вместо билета сунутых в руку контролёра, пацанва бестелесными тенями проскальзывала в кинозал. Там, разместившись на «галёрке», или на полу прохода они сладостно, буквально вкушали, впитывая в себя, чудеса киноискусства.

В другом конце тротуара размещался клуб – хиленькое здание со смотровым залом на человек семьдесят и маленькой сценой. Здесь происходили всевозможные торжества, выступления художественной самодеятельности и концерты залётных артистов.