Анатолий Козинский - Распятие души украинца. Победители

С хатой покойной Марии Перебейнос вырисовывалась явная интрига. Унаследовала эту недвижимость единственная её дочь Валентина. В оккупации у немцев она работала переводчицей. Не изменила она профессии, и после освобождения Украины от фашистов. Каким-то образом её работа была тесно связана с НКВД – теперь КГБ. Там же обретался и её муж Тимофей, угрюмый, молчаливый здоровяк. Сами они о своей работе не распространялись и красноречиво помалкивали. За ненадобностью половину хаты Валентина продала. Покупателями оказались переселенцы с Западной Украины, то ли Белоруссии. Новые жильцы приехали на собственной подводе с арбой в упряжке пары неплохих ухоженных лошадей – по тем временам целое состояние. Управлял лошадьми невзрачный, какой-то блеклый, заранее во всём виноватый, молчаливый мужичок. На подводе в окружении двух детей – мальчонки и девочки, восседала царицей престола рыжая, плотно сбитая щедрой природой особь женского пола. Кто в доме хозяин ясно было и без слов. Она оценивающе осмотрела любопытствующих соседей и деловито объявила: «Теперь мы с вами тут будем жить!». Степан, её муж ни словом так и не обмолвился.

– «Бандеры!» Стопроцентные бандеровцы! – решили зеваки и потихоньку разошлись по своим делам. А вот дети познакомились и подружились быстро. Ганя, однолетка с Надей, взявшись за руки, осваивали окрестности улочки. Стасик, худенький, но жилистый мальчик лет десяти кругами обхаживал Артура.

– Проше пана, дайте гыбы, – обратился он к нему, когда тот таскал окуней у моста на свежей воде, исходящей из шлюза работающей турбины.

– Что, Бандера, рыбы хочешь? А поймать самому слабо, не умеешь? – спросил его Артур.

– Так у нас в горах такой речки и такой гыбы нет, – ответил проситель.

– Не «гыбы», а рыбы. Что же у вас там есть? Почему вы сюда приехали? Чего вам дома не сиделось? – задал очередные вопросы удачливый рыбак, вытряхивая окуней из сачка в подставленный подол рубахи Стасика.

– Проше пана, у нас там была война. Страшно, людей убивали!

– Ты что, с гор своих свалился полоумным? А у нас тут немцы пироги и пряники раздавали! Знаешь ли, что твои бандеровцы убили моего друга Изю и его родителей лишь только за то, что они были евреями? УПА! ОУН! – судить их нужно! Все они фашистские прихвостни и убийцы.

– Пусть пан не сердится, – прижимая трепещущихся рыбёшек к груди, попытался оправдаться ни в чём не виновный пацан. Весь его облик выражал какую-то непонятную обречённость готовности к послушанию. И внешне, и внутренне по характеру он поразительно был похож на своего отца. Отыскав доверительного собеседника, его длительное молчание, как сдерживаемая вода в плотине, прорвалась откровенным многословием. Другое дело его сестра Анна – Ганя. С отцом Степаном ничего общего у неё не просматривалось даже сквозь лупу. Да и с мамой внешне сходство было минимальное. А вот характер и глаза… чувствовалось, что у такой не побалуешь. Но пока они были детьми и с детской непосредственностью выражали своё отношение к, окружающему их миру взрослых. «Устами младенца глаголет истина!» – хочешь, верь, а хочешь не верь.

– У вас тут враги одни – это немцы. У нас, их не было совсем, – продолжал рассказывать Станислав. – С началом войны в село прибыли вояки в немецкой форме, но вроде свои – украинцы. Их старшина Сидор поселился в нашем доме, страшный человек, боюсь его и сейчас. При помощи мамы этот Сидор составил список всех мужчин села. Одних из них, покрепче здоровьем, он направлял служить добровольцами в немецкое войско. Других же, уже без всякого разбора – всех поголовно записал в сотню украинской армии. Отца из села в эту армию он отправил в первую очередь. Сам же остался жить с мамой вместо него. Через год у них появилась Ганя. С наступлением Красного войска Сидор исчез. Бывшие газды, в том числе и отец вернулись в село. Не все из них приняли Советы. Формально сотня украинской армии продолжала существовать. В горах они зарылись в бункер. Оттуда делали вылазки и стреляли в Красных. Для борьбы с ними в село прибыли НКаведисты. Старшим у них был дядя Тимофей. Он так же стал на постой в нашей просторной хате – тут был их штаб. Я слышал его беседу с отцом:

– Выбирай, – сказал он, – или по этапу в Сибирь, или помогай уничтожить банду. При помощи отца бандеровскую банду уничтожили. Да видно не всех. Спустя некоторое время нашу хату сожгли и грозили поубивать всю семью.

Мама обратилась за помощью к дяде Тимофею, который у Советов стал большим начальником. Вот он и предложил переселиться сюда к вам.