Виктор Сапов - Идут гимназисты

Внезапно впереди он услышал и увидел драку. Вообще, уличные драки были не редкостью в городе, но не на Большой Садовой, где было столько городовых. Только сейчас Петя осознал, что прошёл уже три квартала, но пока не встретил ни одного.

Впереди двое били одного, по виду студента, уже упавшего на снег. Вокруг них бегала дама и пыталась урезонить нападавших. Внезапно один из них развернулся и сильно толкнул даму в грудь. Этого Петя стерпеть уже не смог и ринулся в бой.

Петя драться не любил, но умел. Жизнь заставила. В детстве его часто дразнили: «маменькин сынок», а такой обиды Петя никому не спускал. Недостаток роста и физической силы он всегда замещал быстротой и натиском, словно любимый его герой из истории, Суворов. Благородная ярость восстала в нём и кулаки стремительно замелькали. Не ожидавшие такого поворота, обидчики дамы растерялись и пропустили несколько болезненных ударов Пети, один из драчунов вдруг застонал и схватился за челюсть, а второй отскочил и начал громко ругаться площадной бранью. Избиваемый студент, воспользовавшись передышкой, поднялся и молча атаковал сквернослова, боксёрским ударом уделав того снизу в челюсть так, что тот до крови прикусил язык и дико завыл. Его подельник побежал в сторону Таганрогского 2 2 Таганрогский проспект – ныне Будённовский. , получив вдогонку по спине кулачком от разъярённой дамы. Прикусивший язык сплюнул кровью, выкатил налитые злобой глаза, прошамкал: «Ещё встретимся, буржуи проклятые!» и затрусил вослед товарищу.

Победа была полной, как при Рымнике, Шипке и в недавнем Луцком прорыве. Пленных решили не брать. Студент пожал гимназисту Пете руку и представился:

– Георгий. А это Ксения, моя сестра. Большое спасибо.

Ксения оказалась дамой совсем юного возраста, примерно ровесница Петра.

– Пётр. Не мог не прийти на помощь, когда двое на одного, да к тому же, вашу сестру так грубо толкнули. Но кто это были такие?

– Какие-то залётные, наверное, с Затемерницкого 3 3 Затемерницкое поселение – в начале XX века район Ростова, за рекой Темерник, населённый преимущественно рабочими, эпицентр революционных событий 1902, 1905 и 1917 гг. . Попросили закурить. Я не курю. Один грубо выругался, я сделал замечание, что при даме так нельзя. Ну и пошло-поехало.

– Раньше такого бы не было, городовые бы вмешались. Но их сейчас нет.

– Да, ни городовых, ни дворников. Новые порядки, революция, свобода… – Георгий произнёс это таким тоном, что Петя понял, что у него с Георгием есть общие взгляды на мир.

– Вы далеко живёте, вас проводить?

– В Нахичевани 4 4 Нахичевань-на- Дону – в начале XX века – самостоятельный город. Слит с Ростовом в 1928 году в г. Ростов-на-Дону. . Но тебя, наверное, родители ждут?

Петя немного обиделся, решив, что его считают маленьким.

– Мама меня не особо-то и ждёт. Она вся в работе. И ещё не поздно.

– Ну, тогда пошли, у нас дом на Первой линии. Приглашаем на чай.

– Благодарю, с удовольствием, – совсем по-взрослому чеканно ответил Петя.

Дома у Георгия и Ксении вкусно пахло ужином. Отец, невысокий худощавый брюнет в очках с тонкой оправой, и мама, красивая, с тонкими чертами лица, спокойно, не без внутреннего волнения выслушали рассказ Георгия о «битве при Садовой», как окрестил Петя, любитель военной истории, их приключение.

– Чёрт знает, что такое! Никакого порядка не стало с февраля! С каждым днём всё хуже! Надо приобретать револьвер, иначе скоро нельзя по улицам будет пройти.

– Может, угомонятся, – робко предположила мама Георгия, разливая чай по тонким, фарфоровым чашечкам.

– Сами не угомонятся. Только сила их успокоит, непреклонная сила. Нужна личность, вождь. Такой, как Корнилов. Говорят, он в Новочеркасске, собирает под знамёна людей. Да только я не вижу, чтобы было много желающих. Пойду к нему сам, что остаётся?

– Ну куда ты пойдёшь, ты без очков на три метра не видишь. Ты же доктор, а не солдат.

– Вот доктором и пойду.

– А на что им окулист? У военных хорошее зрение.

– Вспомню, чему меня учили в училище, ведь всякому. Не могу я сидеть тут и распивать чаи, когда происходит вся эта разнузданная вакханалия.

В гостиной воцарилось молчание. Его прервал Георгий.

– Я с тобой пойду, отец. Всё равно учёбы сейчас никакой не стало. Невыносимо всё это.

Мама закатила глаза и шумно вздохнула. Затем она очнулась и стала решительно отговаривать мужчин от «этой авантюры».

Петя слушал и лихорадочно думал. Его сердце учащённо билось. Всё высказанное настолько соответствовало его собственным мыслям, что нельзя было не увидеть в этом перст судьбы.