Александр Вендеров - Повести из захолустья

Перед новым годом в новостной ленте промелькнуло сообщение, что в Китае вспышка какой-то неизвестной инфекции. Тогда этому значения не придали, но уже в двадцатых числах января стало известно, что на карантин закрыт город Ухань, а ведь он размером с Москву. Значит, что-то совсем нехорошее там происходит! Из Китая новая зараза, которую средства массовой информации для краткости стали называть коронавирусом (название COVID-19 придумали позже, в середине февраля), распространилась не столько на соседние страны, хотя и на них тоже, сколько на США и Евросоюз. А из последнего вирус попал в Россию. Теперь, в конце марта, заболевших были уже десятки тысяч по всему миру, и многие страны закрыли на карантин. Случилось небывалое: людям запретили выходить из дома. В России уже отменили все массовые мероприятия. Ходили упорные слухи, что со дня на день закроют на карантин столицу, в которой ситуация с ковидом была самой тяжёлой. Но если закроют Москву, то следом и Петербург! Поэтому те, у кого была возможность, уезжали подальше как от коронавируса, так и от решений чиновных мужей по борьбе с ним.

Алеся уже пострадала от начавшейся эпидемии. Она много лет работала в крупном туроператоре на хорошей должности, но туризм начал рушиться первым от закрытия границ и многократно сократившихся пассажиропотоков. Туристические компании стали резко ограничивать расходы и сокращать сотрудников. Вот и Алесю сократили. Причём тот факт, что именно сократили, а не вышибли по «собственному» желанию, Алеся записала себе в актив. Директор вызвал её в числе первых и предложил написать заявление. Она отказалась и устроила форменный саботаж, объединив всех коллег, которых хотели таким способом выбросить на улицу. Перед компанией встала неиллюзорная угроза серьёзных репутационных потерь, да ещё и в такое время. Руководству пришлось договариваться и увольнять людей по-хорошему. Вот только никто не знает, чего Алесе это противостояние стоило в смысле душевного спокойствия. С её-то тонкой психологической организацией! Однако стремление сохранить собственное достоинство оказалось сильнее, и теперь Алеся ехала на Смоленщину вполне довольная собой.

Она предлагала маме поехать в деревню с ней, но мама не захотела. Ответила, что ей будет тяжело вернуться туда, где прошла большая часть жизни, не хочет душу травить. Алеся тогда сказала:

– Мама, но ведь если Петербург закроют на карантин, как Париж или Милан, то на улицу не выйдешь!

– А я тогда поеду с Галей к ней на дачу, она уже звала. Дом у них хороший.

У Гали, лучшей маминой подруги, была дача в Бокситогорском районе, в глухой лесной деревне. Надолго ли сама Алеся покидала Петербург, она не знала. Во всяком случае, эта вынужденная пауза, на которую останавливался весь мир, давала возможность притормозить и оглядеться по сторонам. Не надо с утра пораньше ехать в офис по пробкам или в переполненном метро, кому-то писать письма, звонить, проводить переговоры, участвовать в совещаниях.

Алеся съехала с кольцевой на Киевское шоссе. Справа остался аэропорт Пулково, остались позади пригороды и коттеджные посёлки, а после Гатчины автомагистраль перешла в обычную дорогу по одной полосе в каждую сторону. И чем дальше на юго-запад уводила Алесю дорога, тем меньше напоминал о близости мегаполиса пейзаж вокруг: поля, деревни и тянущиеся на много километров леса. Дорога шла на Псков, а оттуда на Пустошку, Велиж и Смоленск. Навигатор заботливо подсказывал, где стоит камера, фиксирующая скорость, и там, где таких устройств не было, Алеся разгонялась значительно быстрее положенных девяноста километров в час. Во-первых, не в её характере было ехать медленно, а во-вторых, надо же и доехать засветло.

Длинна дорога из Петербурга в Сулиды. И как же быстро уходят сигареты, когда так вот часами сидишь за рулём! Алеся остановилась на заправке, чтобы залить в бак бензина и купить в магазинчике сигарет. Ей вдруг захотелось послушать песни, которые звучали в сельском клубе в Сулидах на рубеже прошлого и нынешнего веков. Проверила, как на этой АЗС ловит интернет – есть 4G. Скачала в телефон сорок песен того времени – всех, кого вспомнила: «Руки вверх», Михаила Круга, «Сектор Газа», Натали и много кого ещё. А эта музыка пробудила и воспоминания о том времени. Алеся ехала и вспоминала родные Сулиды, свои школьные годы, бабушку, когда она была ещё нестарой, друзей и подруг. Где они теперь, многие ли из них остались в деревне? Этого Алеся наверняка не знала. Однажды попав в водоворот городской жизни, она почти забыла думать о прошлом. И если бы спросила себя, хорошо ли помнит первые семнадцать лет своей жизни, то, скорее всего, ответила бы отрицательно. Ан нет – эти воспоминания не сгорели, а лишь угасли, будучи припорошёнными пеплом времени. И сейчас они разгорались вновь. Конечно, Алеся давно не та деревенская девочка, какой была двадцать лет назад, но оказалось, в ней кое-что от той девочки ещё живо.