Александр Вендеров - Повести из захолустья

– А действительно, почему? – спросил Никита.

– Так ведь бабушка и дедушка родом из Беларуси, из Юрович. Они в пятьдесят втором году в Рамешки переехали, и мама родилась уже в России в пятьдесят пятом. Вот только в Юровичах никакой родни у нас не осталось.

– Сколько раз был в Беларуси – ни разу не слышал, чтобы там люди на своём языке говорили, – заметил Денис.

– Забыли они свой язык, и это очень грустно. Пусть не все, но большинство.

Шли по лесу дальше на запад. То здесь, то там были видны следы жизнедеятельности лосей и кабанов. Вот лосиные катышки, а здесь кабаны под ёлкой разрыли пятачками сотки полторы земли, не меньше. Видать, съедобные корешки искали.

– А здесь, – сказал Максим, – лосиная тропа. Меня тут в прошлом году по осени тут пьяный лось чуть не сшиб.

– Как это? – спросила Зульфия.

– Когда у лосей начинается гон, то есть брачный период, им становится всё по барабану. Царь природы, да и только. Гормоны играют! Бежит прямо на тебя и не боится.

– А почему он пьяный был? – заинтересовался Никита.

– Там, – Максим показал рукой на юг, – до войны была деревня. И от неё остались старые яблони. Когда осенью с них падают яблоки и начинают гнить на земле, лось их нажрётся и опьянеет. Это же сидр! И я иду тут, а сбоку вылетает лось. Падает на передние ноги, вскакивает и бежит дальше, меня даже не заметил.

– Максим, а я помню, что в нашем детстве животные так близко к деревне не подходили. Почему же сейчас по-другому? – задала вопрос Алеся. – Я была сразу за околицей – так там тоже кабаны землю взрыхлили.

– А поля у нас в России заросли – вот им и раздолье. Плюс леса вырубают. Их, всех этих зверей, люди выталкивают из леса, то есть из их дома. Они тоже есть хотят и жить хотят.

– Это точно. Сколько было совхозных полей – так всё заброшено и лесом зарастает.

– А в Беларуси не так: пашня, сенокос, – всё на месте. И скотину держат.

– Живут всё равно бедно. В Петербурге полно белорусов, которые работать приезжают.

Так они беседовали всю дорогу до Юрович. Разговаривали в основном Алеся и Максим. Зульфии это не нравилось, она пыталась каким-то как будто невзначай обронённым словом поддеть Алесю, но та обращала колкости Зульфии против неё же. И всё как бы в шутку. Зульфия, должно быть, несчастный человек. Алеся знала, что у неё в Узбекистане остался сын, ему теперь восемь лет. Живёт с родной тёткой, сестрой Зульфии, а мать лишили родительских прав. «Что же ты бесишься, глупая? – думала Алеся. – Строй своё счастье с Максимом, и если тебе удастся справиться с его выпивками, то получишь большой приз в виде долгой и благополучной семейной жизни». Это и правда некомфортно, если кто-то в компании относится к вам с предубеждением. И чтобы хотя бы отчасти развеять опасения узбечки, Алеся рассказала историю своих браков и разводов.

– А ты хочешь снова выйти замуж? – спросила Зульфия.

– Боже упаси! Я обрела себя как отдельную, ни от кого не зависящую личность, больше не желаю становиться ничьей половинкой. Да и к отношениям совсем не тянет.

– Почему?

– Не хочу – и всё.

– Каждому своё, – ответила Зульфия и задумалась.

Её раздумья прервал Витя, обративший внимание на бутылку, поставленную у высокой берёзы. По жёлобу, вставленному в древесину, стекал берёзовый сок. Значит, деревня совсем близко. И правда, метров через триста путники вышли на чьё-то картофельное поле, расположенное на пригорке. Отсюда на Юровичи открывался замечательный вид.

Юровичи выглядели куда более ухоженными, чем Сулиды. Эта деревня ещё с советских времён была центральной усадьбой совхоза, а когда пятнадцать лет назад в Беларуси приняли программу развития села, Юровичи превратили в агрогородок. Гости из России шли по улице, застроенной новыми коттеджами, и Алеся поинтересовалась:

– Максим, а когда эти дома построили?

– Лет восемь назад, не больше. И тем, кто работает в совхозе, дали жильё. Хоть сам сюда приезжай.

– Так в чём проблема? Трактор водить умеешь.

– Пандемия сейчас, граница закрыта. Да и Зульфии гражданство надо сделать сначала. А там посмотрим. Зульфия, ты со мной в Юровичи поедешь?

– Ты сначала порядок у нас дома наведи. Такой срач в квартире, что стыдно людей в гости позвать!

– А ты на что? Я, конечно, сделаю всё, что должен делать мужчина, но и ты мне помогай. Мыть пол, насколько я понимаю, – женское дело.

Назревала перебранка, и Никита решил пресечь её вопросом:

– А куда мы, собственно, идём?