Олег Иралин - Для кого встаёт солнце. Доблестным предкам посвящается

Та подошла, и Соломон, оглядев её внимательно, спросил:

– Как твоё имя?

– Анфиса! – сказала та и поклонилась в пояс.

– Сколько тебе, Анфиса?

– Скоро шестнадцать, – отвечала девушка, несколько удивив обоих.

– Надо же, а я принял тебя за ребёнка! – сказал Соломон, переглянувшись с Натаном. – Должно быть, из-за темноты.

– Совсем нет, дяденька! – заверила та. – И белым днём мне дают меньше. Это из-за моей худобы и малого роста, а между тем я уже совсем взрослая и по хозяйству управляюсь не хуже любой бабы! Умею и готовить, и в доме прибраться, и ткать, и…

– Достаточно и того! – заявил мужчина, не желая больше выслушивать девичью трескотню.

Затем он повернулся к племяннику и одобрительно заметил:

– Молодец, правильно поступил! Я ведь всю прежнюю прислугу из дома выгнал – нечего путаться под ногами тем, кто служил чужим господам. Так что на первых порах эта пигалица тебе как нельзя кстати, а там и других слуг наберёшь!

Он ещё раз взглянул на Анфису и довольно улыбнулся. «Эта сгодится не только по хозяйству! – подумал он. – Тем лучше: чем раньше племянник познает женщину, пусть и гойскую, тем быстрее выбросит из головы Рахиль!» Две повозки двинулись в глубь города по освещаемым одной лишь луной улицам и вскоре остановились у ворот забора, за которыми возвышался терем, в ночной мгле ничем не отличавшийся от других соседних. Их, с зажжённой свечой в руках, встретил соломонов слуга и сразу провёл на второй этаж, прямо к располагавшимся спальным покоям.

– Определи, где переночевать служанке, – приказал ему Соломон, кивнув в сторону девушки. – Да перенеси наши вещи и смотри не оставь что-нибудь в темноте!

Поздним утром, когда солнечные лучи вошли в полную силу, Натана разбудил дядя.

– Вставай! – сказал он, сильно тряся его за плечо. – Мне скоро уезжать, но хотелось бы с тобой переговорить перед отъездом. Кстати, твоя Анфиса уже управилась на кухне, мой слуга доложил, что завтрак готов!

Юноша потянулся, сел на кровати и осмотрелся. Соломон уже вышел, и взору открылась просторная опочивальня с широким, с расписной рамой окном и непривычно высоким потолком. Рядом с кроватью расположился столик с небольшим зеркальцем на нём и прибором для письма, у стены напротив – два окованных по углам сундука и совсем небольшой на их фоне его дорожный, с личными вещами.

Натан выглянул в окно и снова приятно удивился. Со второго этажа открылся примечательный вид на городскую площадь. В отсутствие базарного дня она почти пустовала – лишь немногие из разодетых в богатые одежды горожан праздно шатались по ней. Иногда появлялись торопливо шагающие ремесленники, всякого рода слуги и Бог весть кто, но они быстро исчезали, скоро пересекая небольшое пространство, свободное от построек. Всю площадь обступали добротные, в два, а то и три этажа узорчатые терема, тут и там виднелись купеческие лавки с пристроенными к ним складами, а над всем этим, обильно освещая небо и землю, зависло яркое летнее солнце. В дверь постучали, и в покои с тазиком и кувшином в руках вошла Анфиса. Её появление было столь неожиданным, что Натан, застигнутый в одном лишь исподнем, застыдился. Он всегда стеснялся своего отнюдь не богатырского сложения и сейчас, будучи полуголым, интуитивно прикрылся руками, на что девушка хмыкнула, пряча улыбку, и звонко произнесла:

– Меня слуга твоего дяди послал! Пора умываться и к столу, я его уже накрыла!

Юноша, всё ещё стесняясь, наскоро умылся, облачился в одежду и вышел, с интересом оглядываясь вокруг. В столовой его уже ждал Соломон. Он сидел за столом, не притрагиваясь к расставленным перед ним кубку и наполненным мискам. Увидев Натана, дядя указал на пустующее место во главе стола и коротко бросил:

– Садись!

Натан сел и снова окинул взором роскошную светлицу.

– Не знаю, какими словами выразить мою благодарность тебе, дядя! – воскликнул он, не в силах сдержать восхищения.

– Пустое! – усмехнулся тот и обернулся к своему слуге, ожидающему рядом, неподалёку от топчущейся на месте Анфисы.

– А ты не торчи здесь зря, поспеши покушать на кухне и запрягай экипаж – после завтрака выезжаем!

– Куда ты торопишься, дядя? – спросил Натан, не ожидая от того столь скорого убытия. – Побудь со мной и отдохни, мне так много есть что рассказать тебе!

– Надо спешить! – сказал Соломон потускневшим голосом, вдруг обнаруживая накопившуюся усталость. – Чтобы преуспеть в чём-то, надо постоянно действовать, а прожигать время, теша брюхо, – удел гоев, но не нас! Ты хорошо поработал, племянник, и, разумеется, это далеко не последнее дело, которое я на тебя возложу, но об этом после.