В латинскую школу, где дети занимались под руководством греческих учителей, попал и маленький Леонардо да Винчи. Это была одна из самых лучших школ во Флоренции: нотариус не жалел денег для воспитания своего сына. Как и все учебные заведения того времени, эта школа отличалась суровой дисциплиной. Дети боялись своих воспитателей, которые нередко в минуты раздражения прибегали к палке. Латинскому языку Леонардо, как и все мальчики, должен был обучаться тотчас же после обучения чтению, письму и счету, а потом особенное внимание обращалось на логику.
Ласковый мальчик, баловень семьи, скоро сделался баловнем среди товарищей. Ему легко давалась премудрость латинской школы, и он охотно делился своими знаниями с товарищами. Даже строгие учителя относились к красивому, способному ребенку мягче, чем к другим школьниками. Леонардо, впрочем, не был особенно усидчивым.
– Ты, Леонардо, как будто не учишься, а только играешь, – говорила часто синьора Альбиера, не то журя пасынка, не то восхищаясь им. – Если бы ты учился более прилежно, то из тебя вышло бы что-нибудь очень важное, – ты стал бы знаменитым учителем или нотариусом…
Последнее казалось синьоре Альбиере высшей ступенью человеческого благополучия; о большем она никогда не смела мечтать в своих скромных желаниях. Но Леонардо вовсе не нравились эти высокие должности. Он интересовался решительно всем на свете, но только не деловыми книгами отца и не сухим преподаванием школьной премудрости.
Рисование не переставало интересовать мальчика. Он не мог равнодушно проходить по улицам Флоренции мимо фресок и барельефов знаменитых мастеров и часто по целым часам неподвижно созерцал чудные мраморные изваяния. И сама по себе Флоренция развивала в мальчике любовь к прекрасному. Вряд ли в каком-нибудь другом городе Европы можно было встретить более образованных, живых, блестящих и талантливых обывателей; вряд ли где более пламенный патриотизм возбуждал сердца граждан и вряд ли где можно было видеть ту царскую щедрость, которая проявлялась, когда речь шла о каком-нибудь великом деле, могущем прославить Флоренцию.
Но особенно гордились флорентийцы своими художниками, отлично понимая, сколько величия и блеска придают их произведения Флоренции. Нигде еще не приходилось видеть искусство и художников в таком великом почете. Здесь художник был равен самому богатому и влиятельному вельможе. Соревнование художников поднимало на ноги всех, а иногда вопрос об отъезде их из данного места принимал размеры вопроса государственного. Позднее, когда знаменитый флорентийский художник Микеланджело вздумал покинуть Рим, папа, чтобы вернуть его, двинулся с мечом на родную его республику.
Флоренция действительно представляла собой обширный рассадник, в котором вся Европа, начиная с главы католической церкви, папы, и кончая турецким султаном и царем московским, добывала себе зодчих, скульпторов, живописцев, золотых дел мастеров. Все это развило в самих художниках чувство собственного достоинства и законную гордость.
Здесь улица была художественным музеем; улица учила любить и познавать искусство. Каждый уличный мальчик Флоренции знал лучшие творения своих мастеров, говорил о них с гордостью и восторгом.
Немудрено, что и в маленьком Винчи теплилось горячее чувство к красоте и искусству. Ласковое, любовное отношение семьи, красота и величие дивной итальянской природы еще более усиливали это чувство.
Так рос Леонардо…
Этот неугомонный и всегда неудовлетворенный ребенок постоянно ставил в тупик своего учителя.
– Ой, Леонардо, – говаривал почтенный грек, неодобрительно покачивая головой, – ничего-то путного из тебя не выйдет. Ты хватаешься за все и ничему толком не научишься.
Леонардо молчал. Мысли его были далеко: он думал о каком-то сложном для мальчика его лет вычислении. В последнее время это особенно интересовало его.
– Эй, Леонардо, ты с каких это пор стал спать, когда с тобой говорит твой учитель?
Леонардо поворачивал голову, смотрел на учителя своими большими серьезными глазами, точно только что проснувшись от сладкого сна, и говорил:
– Я не сплю, синьор, но я думаю… думаю и не понимаю… Мне хочется, чтобы вы разъяснили мне один вопрос по математике…
Но учитель часто не мог разъяснить сомнений пытливого ума ребенка, и ему приходилось со стыдом увертываться от расспросов…
Жил в то время во Флоренции знаменитый врач и философ Тосканелли. Это имя хорошо знали даже уличные мальчики. Не раз, проходя мимо дома ученого, маленький Винчи со вздохом смотрел на таинственный вход, который в его воображении рисовался дверью в святилище. В этом доме около большого рабочего стола, покрытого сложными приборами – кубами, ретортами, перегонными шлемами, ступами, колбами и трубками, целыми днями работал, точно отшельник, этот замечательный человек, отказавшийся от мира. Яркое красноватое пламя неуклюжей печи освещало его спокойное, строгое лицо с печатью величавой думы на челе. Он исписывал длинные свитки бумаги, чертил, думал и опять чертил, и Леонардо видел это в окно его жилища. Здесь, среди тишины строгого кабинета, была определена широта и долгота Флоренции, была начерчена карта, благодаря которой сделалось возможным путешествие Колумба в Америку.
Читать дальше