Дмитрий Кноблох - До сотворения мира. Студёная вода и Чёрный медведь

Волеслав, который обустроил себе на носу уютный лежак, уже аккуратно сложил там всё своё имущество: лапоточки, охотничью жилетку, вторую рубаху и платок он сложил в заплечную суму и положил в самый нос, под голову, чтобы не мешали никому. На них положил тяжёлый ладейный лук в собранном положении (луки тоже разбирали при больших стоянках) и колчан добрых длинных стрел. Рогатину он положил вдоль борта, а тяжёлый круглый щит повесил на бадью с водой. Получилось очень даже мужественное логово храброго ладейного воя. Эх, жаль, никто из братцев с ватаги не видит. Довершали бравый вид лежанки вырезанные из дерева плошка, ложка и чашка, которые стояли около его баула с прежней одёжей, о которой он вообще не сожалел.

Волеслав был крайне доволен обновками. Сапоги, которые он поменял на лапти, к коим привык с детства, казались ему и прям чудом из чудес. Они совсем не скользили по мокрым доскам палубы, ноги, обутые в них, как будто обретали дополнительные силы. В них было очень удобно и ходить, и бегать, а главное, нога себя чувствовала защищённой и более устойчивой. Хотя, нужно отдать должное лаптям, в лесу в них тоже очень удобно ходить. Новая рубаха была с высоким воротом и куда плотнее чем старая. На рукавах и воротнике были деревянные застёжки и петельки. А канты этой рубахи были расшиты родовыми рунами, которые были вышиты любящими, заботливыми руками девок и баб рода. Очень стильная вещь. Но, несомненно, главной любимицей нового гардероба молодого воя была куртка, кояр. Волеслав не сразу и понял всю нужность и практичность кояра, он, разумеется, не был рассчитан на массу тяжёлых ударов, как, например, бархатец (доспех, в котором одна пластина нашивается на другую, делался из меди), что любили носить дружинники, ну и, конечно, не княжий куяк (доспех из небольших медных чешуек, покрывающих тело ниже пояса, плечи и руки) поверх которого на князе красуется алого цвета корзно, (плащ, символ князя, вручался князю советом старшин племён на вече, когда его призывали; когда князь уходил с должности, корзно сдавал совету старшин племён, который передавалкорзно преемнику). Но, тем не менее, доспех, который сейчас был на Волеславе, идеально подходил для боя на ладье, и потому товарищи все как один были одеты в подобного рода доспехи. Кояры отлично держали колющие и режущие удары, были легки, и в них было гораздо удобнее маневрировать в узком пространстве ладьи, а, главное, коли с ладьи упадёшь, на дно тянуть не будет. А ещё в кояре было полно потайных мест, куда можно было спрятать нужные в деле предметы. Летом в нём было не жарко, а зимой не холодно. В нём можно было лазать по деревьям и кувыркаться, не боясь потерять запрятанные вещи. И ещё он всем девкам нравился. Короче говоря, приодевшись, паренёк из сельской ватаги Волька в один миг сделался ладейным Волеславом, хоть и малым по должности, но равным средь товарищей, и начал вести себя соответственно. Вот что простая одёжка с человеком делает. На то у Загора, что таких юнцов на ладье уж не мало повидал, расчёт и был.

Глава восьмая. О товарищах и их нравах.

Как уже говорилось, до малого торжка было ходу на три дня. А это значит, две ночёвки на воде. Средь тех ладей, что собрались на рядке, пока старших не выбирали, что там, на три дня-то братчину (выборы местного значения, праздник, народный сход на селе) собирать, время тратить. Так дойдем, ходу-то две песни спеть. И ладей не дюже. А поэтому шли покуда каждый сам по себе, хотя кучно. Но почему-то старшины других ладей что-да-как у Загора спрашивали. А Загор, которому, по наблюдению Волеслава, конечно, уже не впервой это дело было, чётко отдавал знаки, что делать, длинной жердиной, на которой с одной стороны был привязан красный лоскут, а с другой белый, что называлось путиреч (прибор для подачи команд при движении на воде, изобретён, как только по воде стало ходить по несколько судов одновременно, так как кричать было неудобно и малоэффективно, особенно в чужих землях; сейчас вышел из употребления в связи с тем, что изобретено радио). Шли только в светлое время, ночью, в принципе, тоже можно было идти, но старшины предпочитали не рисковать, луды (опасные отмели) они-то знали, а вот на топляк по-тёмному можно было запросто налететь. Как темнело, ладьи становились на постой, благо места на реке, где спокон на ночь стать можно товарищам, особенно из тех, кто давно ходит, были известны как свои пять пальцев. Конечно, это касалось тех, у кого были эти пять пальцев на руке, а для менее везучих как своя ладонь, без ладоней в ладейные не брали, потому что весло держать нечем.