Александр Бубенников - Грозы царь – Иван Грозный

– К Владимиру Старицкому эти пророческие слова не имеют никакого отношения, государь… Царем Третьего Рима быть тебе… А пророчество понимай, как хочешь – хочешь верь, а хочешь не верь… Но я тебе советую, государь, проверь…

– Может, и проверю… – угрюмо отозвался будущий царь грозы, Иван Грозный. – А пока в ледяной иордани тебя, Андрей, да и Федора проверю – насколько вы хороши не на словах, а на деле, а ледяной купели…

По велению юного государя, во время крестного хода на Крещение на Москве реке напротив Кремля прорубили прорубь-иордань. Любителей окунуться в ледяную купель иордани вместе с Иваном-государем было немного, зато среди них были Федор Воронцов и Андрей Курбский. Священники святили крещенскую воду и жгли вокруг проруби восковые свечи.

– Была простая вода, а нынче великая агиасма – святыня… – торжествующе сказал, стремительно сбрасывая с себя все манатки, Иван. – …Для русских и вера в Христа во сто крат сильнее, потому что погружаются в агиасму ледяную, а не в теплынь, как иудеи, а после греки или латиняне… Нет вернее способа для православного оздоровиться и смыть все грехи с себя, как прыгнуть в иордань…

– …И не вынырнуть… – пошутил полураздетый Федор Воронцов.

– Нет, выныривать надо… – поправил его голый Иван на краю проруби. – Так Христос, крестившийся на реке Иордан, велел…

За Иваном-государем нырнули в ледяную иордань Федор, Андрей, другие… Плескались, фыркали…

Веселые, раскрасневшиеся, крепкие, здоровые мужи вылезли из проруби. Федор Воронцов пробасил:

– Лезть в прорубь на Крещенье вовсе не обязательно… Святые отцы подтвердят: достаточно выпить освященной воды, окропить себя, свою палату, иконы, крестик нательный…

– Наверное, Федор прав… – кивнул головой одевающийся Андрей Курбский. – Смывающей грехи и целебной считается даже капелька освященной крещенской воды… Как на духу, скажу… В первый раз в жизни в прорубь-иордань прыгнул…

– …И я тоже… – признался с застенчивой улыбкой Федор Воронцов. – Попробуй за государем не прыгни… Он, небось, каждый год на Крещенье ледяную купель принимает, не то, что мы грешные…

Иван уже в бобровой шубе и лисье шапке улыбнулся ослепительной белозубой улыбкой и сказал бодрым голосом:

– Я и сам, честно говоря, в первый раз в жизни на Крещенье в иордань прыгнул… Зажмурил глаза и сиганул… Слава Богу, вынырнул… На Крещенье не тонут… Так крестившийся Христос хотел – и нам велел… Не исчезать в русских ледяных прорубях-иорданях, а русского духа набираться, чтобы Христу и Руси служить…

После заступничества митрополита Макария, в мае 1545 года престарелый князь Иван Иванович Кубенский был освобожден. Более того, освобожденный дворецкий в этот период фактически возглавлял Думу вместе с ближним дьяком государевым Василием Захарьиным. Казалось бы, конфликт государя с Кубенским и Думой улажен…

Но уже в сентябре дядья Глинские стали стращать своего юного племянника-государя, что сановный придворный Афанасий Бутурлин возводит на них напраслину, говорит дерзкие речи насчет корыстной «родственной опеки» Ивана-государя.

Буквально через несколько дней, 10 сентября 1545 года «за невежливые слова, вину тяжкую» обвиненному Бутурлину именем государя отрезали язык пред темницей перед толпой московского народу. Только Дума выразила свое неудовольствие, поскольку государь не согласовал свои действия с ней, а положился только на обвинения своих дядьев Глинских. К удивлению Ивана сторону боярской Думы занял даже его закадычный друг, вызволенный из Костромы Федор Воронцов, которому государь вернул боярское звание…

Опечалился Иван – не возводить же опалу на все руководство Думы?.. А дядья Глинские уже наушничают ему не только на Федора Воронцова, но снова на дворецкого Ивана Кубенского, а вместе с ним и на князей Петра Шуйского, Дмитрия Палецкого, Александра Горбатого…

Почему он пошел на поводу у дядьев, Иван так до конца не понял… Напугали, застращали государя дядья-наушники, мол, неспроста все руководство Думы за придворного сановника горой встало… И была возложена двухмесячная опала на все руководство Думы, среди которых были бояре Кубенский, Шуйский, Палецкий, Горбатый, Воронцов… Недавние ненавистники Федора Воронцова, хлеставшие его по щекам, оказались с ним в одном ряду опальных…

Только опала продолжалась не более двух месяцев. В конце концов, конфликт был улажен благодаря вмешательству и заступничеству митрополита Макария. В декабре опала с бояр снята, и государь пожаловал бояр своей милостью. Простил бояр Иван с легким сердцем еще и потому, что столкнулся с новой военной угрозой. По Москве разнесся слух, что крымчаки вступили в наши земли и готовы идти на столицу; ханский сын свободно без всякой острастки со стороны московских воевод грабил в уездах Одоевском и Белевском. А воеводы Михаил Воротынский, Константин Шкурлятев и Петр Щенятев, словно забыв про государеву грамоту времен недавней русской победы над ханом и изменником Семеном Бельским «на окских бродах», снова заспорили о старшинстве-старейшинстве княжеском и не двигались с места, не объединяли свои войска для отражения неприятеля.