Александр Бубенников - Грозы царь – Иван Грозный

Насчет выколотых глаз птицам и вспоротых животов – то было очередным враньем про жестокость отрока-государя… Не мог выкалывать глаза тварям отрок, правнук несчастного Василия Темного, у которого самого князья – двоюродные братья – глаза вынули за грехи беззакония… В памяти Ивана с самого раннего детства из матушкиных рассказов слишком остро врезались слова предупреждения – «Если твоих праотцев глаз за дело лишали, не лишай глаз живых существ даже без дела».

…Царя грозы – Грозного и страшного для врагов земли Русской – его заклятые иноземные и доморощенные враги и ненавистники никогда не будут величать Иваном Грозным, зато всегда, во всех временах – и поныне – про «Иоанна Мучителя» будут распространять бредовую ложь, что тот в отрочестве выкалывал глаза и вспарывал брюха птицам и тварям бескрылым…

Новое усиление Шуйских во власти после публичного унижения митрополита Макария и ссылки Федора Воронцова ознаменовалось не только усилением власти наместников от их партии, но и решимостью отрока-государя посчитаться с Андреем Шуйским и начать отсчет времени своего правления с нападения на последнего, самого наглого и жестокого временщика.

Но медленно копившаяся ненависть в сердце к Шуйским, помноженная на палаческие уроки жестокости с тварями бессловесными, взывала к отмщению Андрею Шуйскому, но без излишней страстности, а наоборот, хладнокровно, бесстрастно… Кому нужен страстный царь-палач?.. Казнить нужно за дело спокойно, без лишнего трепета, чтобы ни один мускул на лице не дрогнул, чтобы кровь в жилах не кипела – хладнокровное мщение потрясает неизбежностью кары злых лукавцев и наглых лихоимцев!

К тому же положение в государстве с приходом к власти «новых Шуйских» становилось невыносимым не только для отрока-государя, но и для других противоборствующих властителям боярских партий. Несмотря на бдительность Шуйских, той же осенью параллельно с «уроками жестокости» государя сочувствующие ему бояре составился заговор против князя Андрея Шуйских, во главе которого стали ближайшие родственники Ивана, честолюбивые дядья Юрий и Михаил Васильевичи Глинские.

Заговор созревал долго и во главе его встал конюший Михаил Васильевич Глинский, «злу над всеми Шуйскими начальник», к заговору примкнули клевреты партий Захарьиных и Морозовых. Иван не был посвящен во все контр-интриги своих дядьев и их сторонников. Однако ему важно и дорого было другое – двор, словно, ничего не знал о заговоре. К тому же униженный Шуйскими митрополит Макарий не предпринимал никаких попыток натравить своих сторонников на своих обидчиков Шуйских. Во время нескольких встреч с Иваном владыка держался спокойно и невозмутимо, словно позабыл про прошлые сентябрьские унижения.

Прочитав в глазах своего ученика немой вопрос: «Как же действовать, владыка? Когда выступать – и стоит ли?», Макарий невозмутимо посоветовал отроку:

– Утро вечера мудренее… Наберись терпения, государь… – Он сделал многозначительную паузу. – …И сил свежих, чтобы все выдержать, выстоять и победить… Поезжай, государь, помолиться в Троицкую лавру – Сергию Радонежскому, как твои праотцы молились… Да и на охоте в Волоке Ламском душу отведи от печали… А уж после Рождества, когда на радостях рождения Сына Господь Бог все силы отпускает на волю – и светлые, и темные, тогда и решай, государь… Господь до Крещенья все грехи людские прощает…

Так и сделал Иван: поздним ноябрем ездил молиться в Сергиеву лавру, по снежку первому декабрьскому – на охоту в Волок Ламский, с боярами-заговорщиками… Потом весело праздновал государь Рождество Христово в Москве…

А спустя несколько дней после празднования Рождества 1544 года, государь Иван пригласил всех знатнейших бояр к себе на пир во дворец… Он решился не потому, что знал о заговоре дядьев Глинских… В конце концов, Глинские и сами могли бы разделаться с Шуйскими, если бы могли, если бы хотели… Но наказывать Андрея Шуйского дано было не «иноземцам» Глинским, или обиженным за митрополита его сторонникам… Впервые на сцену московской власти – в новом качестве государя карающего! – должен был выйти 13-летний Иван… Все бояре, друзья и недруги должны были увидеть не отрока бессильного, а мужа зрелого, грозного, впервые в своей жизни карающего – за дело!

Он верил в свое царское происхождение – уроки наставника Макария прошли недаром. Он верил в себя, ужаснувшись собственным урокам жестокости: не его, государя как тварь бессловесную сбросят с высокого терема злые бояре, а он по праву карающего зло сбросит с высокого терема обреченного князя Андрея Шуйского вниз хребтом. Обреченного последнего временщика не только потому, что у того нет хвоста… Впрочем, от большой высоты и хвост не помогает, вдребезги тулово и голова тварей разбиваются… Последний опекун-временщик Андрей Шуйский по воле царя-государя, готовящегося к венчанию на царство Русское, должен был страшно казнен только потому, что оскорбил не только дружбу царя юного, но и наставничество святое в лице добродетельного мудреца-книжника владыки Макария, возмечтавшего о скором венчании царя грозы – Ивана Грозного…