Александр Бубенников - Княжья доля

И, как апофеоз русской мистики официального московского летописного свода: неизвестно, чем бы закончилась дьявольщина, учиненная «злым духом» предателя Мамона и слабой волей «бегуна и предателя христианского» – государя Ивана, если бы в это святое для Руси дело не «вмешалась Пречистая Богородица». Развела навечно Богоматерь русских и татар: одних, думающих, что за ними гонятся татары, заставила отступать на север; а «одержимых страхом» татар обратила в противоположную южную сторону. «И бе дивно тогда совершися Пречистыя чюдо: едини от других бежаху и никто не женяше…»

Официальный московский летописец конца 15 века имел более чем веские причины по случаю избавления Руси от татарского ига после «стояния на Угре» сложить панегирик в честь Ивана Великого. Однако вместо этого ограничился язвительной филиппикой в адрес государя Ивана, бросив тень на поведение монарха – «бегуна и предателя христианского». И постарался выставить истинным народным любимцем героем над Золотой Ордой и её ханом Ахматом соправителя государства и наследника престола, великого князя Ивана Младого. Не исключено, что это единственный случай в истории московского официального летописания, когда обличения по поводу предательства христианского и трусости монарха в момент великой долгожданной победы Русского государства попали на страницы официальной летописи – на радость и уроки грядущим поколениям! Ведь всё равно государь Иван Васильевич вошел в историю русскую и мировую с именем Ивана Великого – со всеми его победами, прорывами, отступлениями и сомнениями с колеюаниями.

Примечательно следующее: официальная летопись велась в великокняжеской канцелярии при деятельном участии митрополичьей кафедры. Летописные панегирики Ивану Младому и филиппики по поводу «трусливого» поведения Ивана Васильевича без сомнения отражали острую династическую борьбу в Русском государстве. Ведь была старшая «тверская» ветвь династии в лице героя Ивана Младого, считавшаяся до поры-до времени законной наследницей престола. Параллельно с ней существовала и младшая «византийская» ветвь римлянки Софьи, домогавшейся престола для своего малолетнего сына Василия.

Претензии «незаконной, византийской» ветви на трон в то время явно заслуживали осуждения. Точнее всего отношение русского общества к «римлянке» Софье, побежавшей с казной и детьми на Белоозеро и дальше на север, выразил ростовский летописец, близкий к архиепископской кафедре Вассиана сразу же после смерти последнего. Едкими словами о незабываемой эпохе «угорщины» летописец отказал в греческом начале Софье, выставив её в обличье латинском «трусливой римлянки»:

«Тоя же зимы прииде великая княгиня Софья из бегов, бе бо бегали на Белоозеро от татар, и не гонял никто, и по которым странам ходили (через Ростов на Белоозеро и в северные земли) тем пуще стало татар и боярьских холопов, от кровопивцев крестьянских»

Словно в укор струсившим отцу и мачехе-«бегунам» летописцы восхваляли геройство и непреклонность юного сына-соправителя: Иван Младой «мужество показал, брань приял от отца и не ехал от берега, а христьянства не выда…» – и это тогда, когда государь в страхе приказал воеводам насильно препроводить наследника с границы противостояния с ханом Ахматом в Москву. Более того, утверждалось, что только после настояния Ивана Младого его отец принял главное решение в его жизни повести русские войска к Угре.

В связи с зубодробительной летописной критикой государя, безнаказанных попытках скомпрометировать Ивана Васильевича в момент его наивысшего величия; даже при имени «Великом», легко сделать вывод о невысоком авторитете монарха, а также о кризисе власти и раздоре между великим князем и церковной верхушкой, поскольку ярко и выпукло представлено недовольство главой государства некими слоями русского общества и церкви.

Нет сомнений в том, что Вассиан достоверно писал осенью 1480 года государю Ивану Васильевичу. Однако зубодробительная летописная критика и компрометация государя, исходящая от некого, пока невидимого – к началу 1480-х годов – слоя общества и церковных иерархов – показавшего своё подлинное лицо к 1495–1498 годам во время династического и церковного кризиса – позволяет утверждать следующее. Бесспорно, была «укрепительная» грамота преподобного Вассиана государю Ивану осенью 1480 года. Однако её первоначальный текст – до сих пор не обнаруженный, но переиначенный для последующих вставок во многие поздние летописи – был заменён в значительной части к 1495–1498 годам (и позже) другим текстом, более похожим на политический памфлет и не менее жесткий призыв определиться с выбором государственного и церковного устройства русского общества.