Александр Бубенников - Княжья доля

– Потому что все, кто надо, давно куплены нами и иудеями. – Поддакнул без всякого удивления умудренный в зарубежных интригах Федор Курицын. – И дальше придется сильно тратиться…

– Не без этого… – согласился Мамон. – Только времянка всё это… Вот и расслабились в своём упоении силой, и Именека, подкупленного враждебной стороной, прозевали…

– Мне видится, что правление Баязеда, философа на троне, приверженца суфизма, более сильного в религиозных размышлениях, чем в ратных подвигах на поле боя… – Курицын насмешливо сложил трубочкой свои губы, выражая своё снисходительное отношение к мудрому, но не слишком воинственному султану. – …Будет временем относительного покоя и отдыха военных победных походов отца Мухаммеда Завоевателя.

– С оттоманской Турцией, представляющей серьёзную опасность как для наших союзников Молдавии, Венгрии, так и для Польши и Литвы нашего главного врага Казимира, следует по-прежнему считаться… А с учётом наших торговых интересов в Крыму – вдвойне и втройне…

– Ты что имеешь в виду, Григорий Андреевич – после Крымской военной компании султана?

– Её и имею в виду, когда Мухаммед Завоеватель получил возможность влиять на крымских ханов и частично управлять своим вассалом Менгли-Гиреем… И здесь московские и иудейские деньги для хана с крымскими вельможами султану не соперник…

– А вот здесь требуется маленькое уточнение, Григорий Андреевич… Да, Москве требуется считаться с новым султаном, поскольку в дипломатической системе государя ханскому Крыму отводится значительная роль… Только, сдаётся мне, перетягивание Казимиром на свою сторону Менгли-Гирея не выгодно и Баязеду, да и сам Менгли-Гирей ещё полностью осознал последствия своего опрометчивого шага сближения с королём, врагом Турции… Надо как-то использовать враждебность Баязеда в отношении Казимира и его миролюбивые чувства к нашему государю…

– Чтобы перетащить на свою сторону Менгли-Гирея? – усмехнулся Мамон. – Попробуем…

– Надо придумать такое, чтобы натравить Менгли-Гирея на Казимира в интересах султана, но без его помощи в организации набега на южные литовские земли…

– Подумаем вместе, дьяк государев Фёдор Васильевич… Есть у меня на это счёт одна крамольная мыслишка сцепить Казимира с Менгли-Гиреем в интересах государя… Но уж больно крамольная… – Мамон внимательно, испытующе поглядел на дьяка государева. – Скажи-ка, не двинет ли Баязед за Менгли-Гиреем в литовские земли развивать ханский успех?.. А то ведь призовешь… посеешь хана – а пожнёшь султана…

– Насчёт воинственности и агрессивности султана придётся разочаровать тебя, Григорий Андреевич… – мягко улыбнулся Курицын. – …Точнее обрадовать с точки привлечения Менгли-Гирея на нашу сторону… Государь должен знать, что талантливому правителю и воинственному полководцу Мухаммеду – недаром его за разгром Византии и балканские и крымские завоевания назвали Завоевателем! – наследовал мудрый, образованный, но слабый в военном отношении сын Баязед. Такой султан, предпочитающий мир войне, может только наслаждаться плодами воинских трудов своего агрессивного отца… Если воспользоваться аналогиями из военной истории иудеев, султан Мухаммед раздавил, подобно Давиду израильскому, своих соседей, оставил своему миролюбивому не слишком воинственному сыну прочное государство, которое Баязеду не дано расширить территориально, но легко сохранить при помощи искусства мудрого властителя поддерживать хрупкий мир…

– Недаром свой хлеб дьяка государева ешь, Федор Васильевич… – покровительственно похвалил Курицына Мамон. – Пойду к государю с соправителем, обрадую их одной мыслишкой перетянуть Менгли-Гирея на сторону Москвы и досадить Казимиру… Крамольная мыслишка… Даже литовские и крымские иудеи до такого не додумались… А уж так хотелось им досадить Казимиру натравливанием на него хана… – Улыбнулся на прощание Курицыну. – …Как хотелось им устроить брак Елены Молдавской и Ивана Молодого… А вот последнее уже интересно: все к этому подталкивают государя, и господарь Стефан, и все Казимировы враги из иудейской анти-королевской партии, даже сама казнь Михаила Олельковича, дядюшки Елены Молдавской, и, что самое главное, протопоп Успенского собора Алексей, что государю челом бил, чтобы брак его сына устроить… Твой учитель и духовник Алексей не будет ведь зря государя тревожить, хотя имеет к нему свободный доступ, и ещё со времён новгородской смуты снискал особую милость и расположения государя – так ведь?..