Леонид Масловский - Великая Отечественная война 1941—1945 гг. Без мифов и фальсификаций

Особенностью гаубицы является лафет с гусеничным ходом. Удачная конструкция этого лафета, обеспечивавшего гаубице достаточно высокую проходимость и допускавшего ведение стрельбы с грунта без использования специальных платформ, стала унифицированной для целого семейства орудий большой мощности. При стрельбе полным зарядом снаряды Ф-625Д, Г-620 и Г-620Ш имели начальную скорость 607 м/с и обеспечивали поражение целей, удаленных на расстояние до 17 890 м.

Личный состав одной из батарей 73-го корпусного

артиллерийского полка после награждения у 152-мм

пушек образца 1935 года (Бр-2) [36]

Советская дальнобойная пушка большой и особой мощности. 152-мм пушка образца 1935 года. При стрельбе полным зарядом его начальная скорость составляла 880 м/с и он мог поражать цели на дальности до 25 750 м. Пушка стреляла осколочно-фугасными снарядами ОФ-551 массой 48,9 кг.

Масса 152-мм пушки образца 1935 года в боевом положении составляла 18 200 кг. Для орудия своего класса она была весьма подвижной, так как в походном положении разбиралась на две повозки, которые могли транспортироваться гусеничными тягачами со скоростью до 15 км/ч. Благодаря гусеничной ходовой части лафета проходимость системы была довольно высокой.

Из-за неблагоприятного для Красной Армии хода боевых действий на начальном этапе войны 152-мм пушки образца 1935 года, как и почти вся артиллерия большой и особой мощности, были отведены в тыл и вступили в действие лишь с конца 1942 г. Насколько можно судить по имеющимся сведениям, в сражениях Великой Отечественной войны не было потеряно ни одно орудие этой системы.

БР-2 разработана конструкторским бюро завода «Баррикады». Конструкция этой пушки в значительной степени унифицирована с конструкцией 203-мм гаубицы образца 1931 года (Б-4).

Наиболее значимой работой довоенного периода завода «Баррикады» стало создание артиллерийских комплексов в составе уже выпускавшейся 203-мм советской гаубицы Б-4, вновь созданных 152-мм пушки БР-2 и 280-мм мортиры БР-5.

Запад гарантировал Германии прочность её тыла. Гитлера продолжали убеждать в необходимости нападения на СССР и тогда, когда он развязал войну в Европе.

В частности, «появилась официальная брошюра, написанная губернатором Египта с предисловием лорда Галифакса, в которой Гитлера упрекали в том, что он стал «клятвопреступником», не напав на СССР – «врага западной цивилизации» [103, с. 99].

И. В. Сталин не сомневался в том, что, несмотря на заключённый договор, Гитлер нападёт на СССР. По итогам переговоров в Берлине В. М. Молотова на заседании Политбюро 14 ноября 1940 года И. В. Сталин заявил: «Позиция Гитлера во время переговоров… свидетельствует о том, что, несмотря на демагогические заявления по поводу неущемления «глобальных интересов» Советского Союза, на деле ведётся подготовка к нападению на нашу страну…

Мы должны повести дело так, чтобы быстрее заключить пакт о нейтралитете между Советским Союзом и Японией… Надо её нейтрализовать. Вместе с тем надо усилить военно-экономическую помощь китайскому народу…» [57, с. 233]. Нейтрализовать Японию надо было во что бы то ни стало, так как вооружённые силы Японии в то время насчитывали 2 млн. 100 тыс. человек.

13 апреля 1941 года был подписан советско-японский пакт о нейтралитете и декларация о взаимном уважении территориальной целостности и неприкосновенности границ Монгольской Народной Республики и Маньчжоу-го.

Молотов считал, что Япония подписала договор с СССР в какой-то степени в отместку Германии за подписание с СССР договора о ненападении. Он говорил: «Сталин был крупнейший тактик. Гитлер ведь подписал с нами договор о ненападении без согласования с Японией!..

Большое значение имели переговоры с японским министром иностранных дел Мацуокой. В завершение его визита Сталин сделал один жест, на который весь мир обратил внимание: сам приехал на вокзал проводить японского министра. Этого не ожидал никто, потому что Сталин никогда никого не провожал. Японцы, да и немцы были потрясены. Поезд задержали на час. Мы со Сталиным крепко напоили Мацуоку и чуть ли не внесли его в вагон. Эти проводы стоили того, что Япония не стала с нами воевать» [57, с. 235].