Владимир Андриенко - Стрелец государева полка. Меч падишаха

– Наш падишах решил вмешаться в войну межу гяурами, – проговорил Абдурохман. – Кто может противиться его священной воле?

– Никто, – поспешно согласился капитан. – Но нам сейчас все рано придется стоять в порту Трапезунда. Разве нет?

– Придется. И что с того? – не понял капитана галеры Абдурохман.

– А то, что наши гребцы будут жрать и бездельничать.

– Найдется и для них работа.

– Я знаю. Но половину гребцов мы легко сможем отдать во временное пользование местным владетелям имений и маслобоен. Им нужны работники, но они не желают тратиться на рабов. Один из них уже просил меня уступить ему два десятка гребцов.

Абдурохман понял все. Капитан Мустафа не решался пойти на такой шаг без него. Все же галера была не его личная, а принадлежала падишаху, как и гребцы на ней.

– Это можно устроить. А сколько обещает нам тот человек?

– По десять динаров за каждого раба в течение двух месяцев.

– Это неплохо, – проговорил Абдурохман. – Но что будет, если рабы сбегут? Ведь для отправки их на берег нужно снять с них цепи. А если они убегут, то нам с тобой, почтенный Мустафа, придется компенсировать их стоимость из наших кошельков.

– Убегут? Здесь? Куда? Мы отправим на работы гяуров-урусов, которым некуда бежать в незнакомой стране и в незнакомом городе.

Абдурохман задумался. Глупо было упускать шанс пополнить кошелёк.

– Значит по десять динаров?

– По десять за одну голову, – сказал капудан-ага. – Треть твоя, Абдурохман.

– Треть? Я согласен за половину.

– Это и есть половина, Абдурохман. Мне треть. Треть тебе. И треть остальной команде галеры. Никто не должен нас выдать. А что может заткнуть болтливую глотку кроме золота?

– Ты прав, почтенный капудан. Пусть будет треть…

***

Воины с ятаганами в сопровождении Абдурохмана спустились на нижнюю палубу к гребцам. За ними шел толстый мужчина в шелковом халате и большом тюрбане. На его обвислых дряблых щеках был нездоровый румянец – ему было тяжело спускаться вниз.

– Я говорил тебе, почтенный Дауд-бей, чтобы ты не утруждал себя понапрасну. Я бы сам подобрал тебе рабов.

– Нет, Абдурохман. Если я плачу вам по десять динаров, то хочу получить крепких рабов. И отберу их сам, – проворчал толстый турок.

– Как тебе будет угодно, почтенный Дауд-бей. Выбирай. Но не забывай, что тебе можно взять только невольников из урусов.

– Сам помню. Вы боитесь отпускать тех, кто знает империю османов? А много таких у вас?

– Рабов из числа правоверных? Есть немного. Это воины проявившие трусость в бою или каратюрки 2 2 *Каратюрки – черные турки или крестьяне. проданные в рабство за мятеж.

Турок стал внимательно осмаривать рабов. Он ощупывал мышцы и приказывал гребцам открывать рты.

– Вот этого! И вот этого! – он указал толстым пальцем на двух рабов.

– Хороший выбор. Расковать! – Абдурохман кивнул корабельному кузнецу.

Тот принялся за работу и стал стучать молотком.

Турок тем временем прошел мимо двух рядов сильно изможденных рабов и отрицательно покачал головой. И здесь он увидел Рога, Мятелева и Ржева.

– О! Вот три настоящих батыра! Этих возьму.

– Вот этот, – Абдурохман указал на громадного запорожца. – Этот опасен и его трудно будет удержать от побега. Настоящий зверь.

– Я умею укрощать зверей, – самодовольно заявил Дауд.

– Но этот слишком опасен. Он из свиты самого урус-шайтана 3 3 *Урус-шайтан – «русский чёрт», так турки называли кошевого атамана Сечи Запорожской Ивана Сирко. .

– О! – Дауд с любопытством посмотрел на запорожца. – Сколько он сидит за веслом?

– Почти три года, почтенный эфенди. И смотри, как он выглядит. Богатырь. Ничего его не берет. Но если освободить его от двойных цепей, которыми он прикован, то он голыми руками придушит твоих охранников.

– Ладно. Тогда беру тех двоих, что сидят перед твоим шайтаном.

– Вместо запорожца возьми другого третьего с этой скамьи.

– Вот этого? – турок указал на Минку Иванова. – Зачем не этот скелет? Он сохнет в первый же месяц, и вы с Мустафой захотите содрать с меня его стоимость. И заломите как за здорового и сильного раба.

– Ты не прав, эфенди. Этот раб хоть на вид и изможден, но сидит за веслом уже десять лет. Он крепок как степной тур. Возьми его, не пожалеешь. Я не обманываю тебя, клянусь Аллахом.

– Вот как? Тогда прикажи расковать и его! Я тебе поверю на этот раз.

Раскованных рабов выгнали на палубу галеры и выстроили в ряд. С ними стал говорить Дауд-бей через своего раба переводчика: