Владимир Андриенко - Стрелец государева полка. Меч падишаха

–Но это предлагал и гетман Выговский. И что получилось из того?

–Мы возьмемся за дело по-иному, и в этот раз все получится. Пусть только Юрий даст согласие на наш союз с королем. С Москвой все отношения нужно немедленно разорвать. Пусть гетман опирается только на тех полковников, кто желает блага нашей стране. А московских холопов гнать отсюда в три шеи!

– Я доложу о твоих словах гетману, пан Михайло. Но сам понимаешь, что многие в его окружении будут против.

– А ты сам? – Криса посмотрел в глаза Яненченко. – Ты сам как, пан Иван?

– Я против Москвы, как и ты, пан Михайло. Но гетмана убедить в том будет не столь просто. Юрий боязлив.

– То мне известно. Но тебя он слушает, пан Иван. Поговори с ним…

***

Полковники Сомко и Брюховецкий на следующий день добились приема у гетмана. Они желали полного содействия московским войскам. Они знали, что Хмельницкий станет колебаться и его нужно заставить выполнить волю московского царя.

Худой и длинный Сомко, и полный Брюховецкий были уже не молоды и много повоевали на своем веку. Они доблестно сражались в армии Богдана и всегда верили в его авторитет и его слово, но после смерти гетмана стали ярыми сторонниками белого царя в Москве.

Сомко был порывист и гневлив, часто несдержан на язык, а Брюховецкий умел владеть собой и искусно маскировал свои чувства.

– Ты, пан Яким, много не болтай, – сказал Брюховецкий Сомку, когда они шли к молодому Хмельницкому. – А то гетман твоих слов убоится. С ним нужно осторожно поступать. Пусть, он постепенно, благодаря нам, придет к мнению, что выгодно для нас.

– Я думаю, что такого гетмана нам не надобно! Юрий слаб.

– Ты пан, мнишь себя в роли гетмана? – спросил Брюховецкий.

– А чем я плох? – вскипел Сомко. Ему наступили на больной мозоль. – Ты сам также желаешь булавы для себя?! Разве нет?

– Я и не скрываю того, пан Яким. Но это если мне ту булаву доверят.

– Потому ты и перед царем лебезишь! Про себя токмо думаешь, пан Иван! А про казаков кто подумает? Про Украину кто думать станет? Про народ её татарами, да турками, да ляхами замордованный?

Сомко почитал именно себя спасителем родины и думал, что он знает, как сплоить Украину в единый кулак. Он желал поднять на борьбу чернь. Брюховецкий же не хотел этого. Он опирался на старшину и на шляхетство.

– Гневом дела не сделать, пан Яким. Нужно думать. Нам с тобой сейчас не собачиться надобно, а заодно стоять. Сам понимаешь, что единая для Украины, для Войска Запорожского есть защита – белый царь в Москве! С ним мы и поляков сломим, и татар, и турок.

– Да разве я того не понимаю, пан Иван? И многие понимают. Но гетман Юрий….

– Яким! Сейчас нам нужно его имя. Пойми это. Все же он Хмельницкий. Родной сын Богдана.

– Сын он ему только по рождению, но не по мыслям! Богдан был голова! Нам решительного гетмана надобно. И нам и царю в Москве…

1

Трапезунд: в имении Черная Скала.

Али сразу же приставил новых людей к работе на маслобойне. Она находилась в двух верстах от замка Черная Скала. Рабы с утра уводились под охраной пяти воинов, а поздно вечером возвращались обратно и их запирали в каменных подвалах замка.

Замок ранее не был крепостью и не имел даже защитной стены. Но после большого бунта каратюрков пятьдесят лет назад, когда войскам бейлер-бея удалось подавить его только спустя полтора месяца, новый хозяин позаботился о безопасности своего гнезда. Ныне Черная Скала при случае мог даже выдержать осаду настоящей армии.

Прошло три дня.

Вечером Федор, Василий Ржев и Минка устроились на кучках гнилой соломы в сыром подвале.

– Ну как, Вася, додумался, как мы сбежать-то сумеем?

– Нет. После работы на маслобойне думать не хочется, – буркнул в ответ Ржев и отвернулся к стене.

– Да, повертели колесо жернова всего три дня, а умаялись как. Я думаю, даже, что за веслом было легче.

Минка Иванов хохотнул и сказал:

– Говорил я вам, что побег дело не столь простое. А вы мне про свою удачливость все толковали. Знаешь, сколь удачливых рабов на кольях жизни кончили?

– Отстань, – резко оборвал Минку Ржев. – Давайте спать.

– Да погоди ты со сном, Вася! – вмешался Федор. – Успеем отоспаться на том свете. Ты уже бывал на таких работах, Минка?

– А как же. За десять годочков чего только я не пережил. И за веслом сидел, и на маслобойнях работал, и грузы таскал, и деревья валил, и днища кораблей чистил. И видал, как рабы побеги делали. Как они только не бежали. Сколь планов строили!