Павел Безобразов - Михаил – император Византии

Михаил вспомнил, что он лежит на кровати царя Романа, и вскочил точно ужаленный. Он хлопнул в ладоши.

– Возьмите сейчас же эту кровать, – сказал он вошедшему слуге, и сожгите ее.

Слуги вынесли кровать.

Зоя опять подошла к Михаилу; она не понимала его чувства и, взяв его за руки, поцеловала в губы.

– Ищи утешения в моих объятиях, – нежно прошептала она.

Михаил стер рукою след ее поцелуя и сказал раздраженным тоном:

– Как тебе не стыдно, Зоя? Тебе пятьдесят лет, а ты все еще думаешь о наслаждениях. Тебе надо замаливать свои грехи, а ты, вместо этого, расточаешь грешные поцелуи.

– Нет греха целовать мужа, и я не так стара. Давно ли ты говорил, что в любовных делах я превосхожу молодых? Неблагодарный! Ты забываешь, что всем обязан мне. Кто возвел тебя на престол?

Зоя заплакала.

– Я не желаю огорчать тебя, царица, я забочусь только о твоей и своей душе.

– Нет, ты оскорбляешь меня, ты говоришь, что я стара. Посмей еще сказать, что я некрасива! На, смотри, стара ли я!

Быстрым движением царица раскрыла платье на груди.

– Бесстыдница, – закричал Михаил, – не обнажай своего позорного тела! Уходи отсюда, вон сейчас же!

Зоя ушла, глубоко оскорбленная. Долго плакала она в своей спальне. Определенно над ней тяготело проклятие. Второй муж отвергал ее ласки точно так же, как первый.

В это время на площади перед дворцом стояла Анастасо. Ей сообщили будто после торжественного приема царь переселится из Большого дворца в Магнаврский, и ей хотелось еще раз посмотреть на нового самодержца. Она любовалась уже его красотою, когда он ехал в св. Софию верхом на белом коне. Но надежда ее была обманута, и Анастасо ушла. Ей не удалось даже посмотреть на того, кто теперь был недостижим для нее и кого еще так недавно она держала в своих объятиях.

На третий день Пасхи заметно было необыкновенное оживление в трактире «Сладкая Еда». Лавки были закрыты, и мелкие торгаши собрались выпить вина и поболтать. Народу было так много, что Александр пригласил из деревни племянника Онуфрия; своими силами он справиться не мог, несмотря на то, что вино разносила, кроме него, проворная Анастасо. Все говорили очень громко, махали руками и тому, кому хотелось, чтобы его все слышали, приходилось кричать. Толковали, конечно, о событии дня. Все знали, что умер царь Роман и вступил на царство Михаил, – об этом еще в Светлое воскресенье возвестили на площадях, но интересно было узнать подробности этого дела и чего можно ждать от нового царствования.

– Расскажи-ка, брат Александр, что у вас тут творится, – спросил на ломаном греческом языке болгарин. – Я только вчера пригнал на продажу своих баранов и не успел ничего разузнать. Говорят, у вас новый царь.

– У вас?.. – переспросил трактирщик. – Разве наш царь не ваш царь?

– Теперь, пожалуй, да, но 17 лет тому назад у нас был еще свой царь, великий Самуил.

– Какой такой Самуил? – насмешливо спросил один юноша, не помнивший тех времен, когда Болгария была самостоятельным царством. – На свете только и есть один царь – царь ромейский, другого никогда не было и не будет.

– Будет, – возражал болгарин.

– Молчи, – сказал трактирщик, предвидя, что подобный разговор может привести к драке, – не веди кощунственных речей, а то тебе плохо придется.

– Ты на что это намекаешь? – спросил юноша. – Уж не готовят ли презренные болгары восстание против великого царя?

– Не восстание готовим мы, а хотим освободиться. Мы помним, что и у нас был великий царь Симеон; он не раз брал вашу столицу.

– Молчи, собака! – послышалось с разных сторон. – Ты должен быть рад, что тебя пускают в "Сладкую Еду", что брат Александр не отказывает тебе в вине, а ты позволяешь себе непристойные речи.

– Ты мне сначала деньги отдай! – закричал меняла, сидевший в трактире и разгоряченный вином. – Деньги отдай, а потом рассуждай!

– Деньги я взял у тебя только вчера, – возразил болгарин, – отдам, когда продам баранов. Ведь, ты за это проценты берешь.

– Так ты думаешь, что болгары могут одолеть нас? – опять спросил юноша.

– А ты думаешь нет? Сколько раз вы убегали с поля сражения, сколько раз мы уводили тысячи пленных ромеев…

– Слушайте, слушайте, – обратился юноша к посетителям трактира, – этот подлец болгарин смеет утверждать, будто мы бегаем с поля сражения!

Болгарина окружили со всех сторон.

– Ну-ка, повтори еще раз, что ты говорил. Посмей сказать, что ромеи трусы.

– Вы меня не поняли, – проговорил болгарин, испугавшись. – Может быть, вы не трусы, но и мы, болгары, тоже не трусы.