Владимир Куницын - Личный враг князя Данилова

Вопрос озадачил. Чувствовал Николай превосходно. Но что он тогда делает здесь? Почему лежит под одеялом? Да еще без рубахи?

– Что случилось, – спросил он.

– Я тебе потом расскажу, – быстро проговорил Луи. – Маша! Ты не могла бы покинуть нас? Видишь, Князю одеться нужно.

– Да, товарищ Артист! Сейчас, только рубаху достану, – девушка раскрыла вещмешок.

– Так что произошло? – спросил Данилов, когда Маша вылезла из шалаша. Но Каранелли поднес палец к губам.

– Потом, – беззвучно проговорил он.

– Так! Собирайся быстрее, Князь! – теперь уже громко, так чтобы его было слышно за шалашом, сказал Каранелли.

Неожиданно Данилов перехватил взгляд Луи, направленный в его грудь. Проследив за ним, опустил глаза. Возле левого соска увидел четкий рубец. Полсекунды Николай недоумевал, потом вдруг резко вскинулся, намереваясь что-то сказать.

– Тише, – опередил его Каранелли, – тише. Я все расскажу.

Для того чтобы произнести последние слова, ему пришлось наклониться к уху Данилова.

Друзья выбрались из шалаша. Маша сидела на пне. Николай еще раз взглянул на нее. До чего же она похожа на Ирэну! Жаль, что он не смог рассмотреть ее в госпитале.

– Маша! Сходи за Лемешевым! Мы уходим, – проговорил Луи.

– А где Олег?

– Присматривает за тропой. Маша ты помнишь, где он?

– Да.

– Так вперед!

Девушка поднялась.

– Автомат возьми.

Когда Маша скрылась за деревьями, Данилов спросил:

– Так что случилось?

– Что ты помнишь?

Николай наморщил лоб.

– Мы пошли в разведку в Клименты. Потом поднялась стрельба. У меня кончились патроны. Я отпрыгнул за дерево, чтобы сменить магазин…

– Дальше.

– Не помню. Ничего не помню. Какой-то провал в памяти.

– Нет. С ней-то у тебя все в порядке. Пуля попала в грудь, вот сюда, – Луи коснулся рубахи Николая.

– Как? – оторопело спросил Николай. – Когда?

– Вчера.

Данилов поверил сразу. Уж слишком серьезно смотрел на него француз. Хотя все равно расстегнул рубаху на всякий случай. Рубец выглядел как ранение трехмесячной давности.

– Хорошо. Что дальше?

– Мы отнесли тебя к дереву. Тому самому, около которого сражались…

Николай понял, о чем идет речь.

– Оно мне сказало, что через двадцать часов ты будешь здоров.

– Что-о? Ты разговариваешь с деревьями?

– Случается. Когда ты помирать собираешься.

– Нет! Ты серьезно?

– Вполне. Слушай дальше, времени немного. Маша видела, что ты умер…

– Как это умер?

– Совсем! Понимаешь? – потерял терпение Каранелли. – Можешь помолчать минуту? Так вот. Я туда тебя один носил. Лемешев с Машей на этом берегу остались. А когда назад притащил, ты уже дышал и даже рана начала затягиваться.

Каранелли вдруг замолчал. Подняв автомат, тихо отошел за дерево. Данилов последовал его примеру.

На поляну вышел Лемешев, следом за ним девушка.

– Ну вот! – тихо проговорил Луи. – Не успел ничего рассказать. Ладно, ты давай пока молчи. Остальное узнаешь по дороге.

Штандартенфюрер Отто фон Бридель держал в руках вскрытый пакет, пытаясь вникнуть в содержание доставленного сообщения. Час назад позвонили из Красного и сообщили, что к нему направляется курьер фельдъегерской службы со срочным донесением. Три дня назад Отто отправил отчет о работе в Берлин. Как он ни старался переложить вину на других, грубые ошибки в его работе были видны невооруженным глазом. Потому ничего хорошего фон Бридель не ждал. Единственное, что удивило штандартенфюрера, так это оперативность, с которой отчет просмотрело руководство. Неужели возили самолетами?

Пакет действительно оказался из Берлина. Отто расписался и отпустил курьера. Прошелся по кабинету, оттягивая момент, когда нужно будет приступить к чтению неприятных новостей. Вышел на балкон. С высоты второго этажа посмотрел на желтеющий парк, уходящий к озеру. В какой-то момент показалось, что он прощается с этой усадьбой, но возвращение в Берлин будет отнюдь не триумфальным. И вместо высокого поста в империи Канариса, заправляющего всей контрразведкой рейха, его ждет заштатная должность в итальянском или чехословацком отделении. Чертовы кавалеристы!

Штандартенфюрер вернулся в кабинет. Решительно взял конверт со стола, вскрыл его. Читая отпечатанный на машинке текст, он никак не мог вникнуть в слова. Третий или четвертый раз Отто начинал сначала.

Это был приказ, подписанный заместителем Канариса. Фон Бридель запер дверь кабинета, положил бумаги на стол. Сам снова вышел на балкон, чтобы успокоиться и привести мысли в порядок.