Виктория Саммерс - Лилия бессилия. По мотивам романа А. Дюма «Три мушкетера»

– И давно вам известно о ребенке?

– Я узнала в Англии, пока находилась в обществе лорда Винтера.

– И все равно решилась на…

– Оливье, порой вы наивны как младенец. Кардиналу так просто не отказывают.

– Он и так желает вашей смерти, несмотря на всю вашу верность.

– Если вы ждете от меня мук совести из-за гибели мужчины, готового из-за сиюминутной прихоти отправить на верную смерть тысячи людей, вы их не получите.

– А Констанция?

– Способствовала государственной измене.

– Но ведь не поэтому вы отравили ее?

– Я отравила ее, потому что не могла тащить с собой ее бездыханное тело. Выбор был между ее жизнью и моей. Я всегда выберу себя, больше некому меня защитить.

Атос молчал, пытаясь переосмыслить услышанное. Новость о предстоящем отцовстве перевернула его и без того суматошные мысли. С одной стороны, это чертовски усложняло и без того сложную ситуацию, с другой стороны, ребенок Анны – разве могло что-то быть желаннее. Ему остро захотелось выпить, руки сами потянулись к фляжке, но, поймав насмешливый взгляд Миледи, он заставил себя остановиться.

– Вы можете пить, я вам не..

– Жена? Боюсь, мы с вами оба знаем, что по закону это именно так. И, судя по всему, теперь у вас прав на меня еще больше, чем ранее, – улыбнувшись одними уголками губ, заметил Атос.

Она едва заметно кивнула.

Во что они себя втянули?

В это время мушкетеры во главе с лордом Винтером ждали приезда Атоса с Миледи. Когда опоздание составило уже несколько часов, Портос озвучил то, о чем думали все остальные:

– Вероятно, она напала на него и сбежала. Возможно, она уже на пути в Британию.

– Если это так, нам нужно вернуться и проверить, наш друг не сдался бы без боя, он, вероятно, серьезно ранен или… – начал д'Артаньян, но лорд Винтер оборвал его:

– Она сам дьявол, я приставил к ее охране самого верного, непоколебимого человека, а она опутала его ложными мыслями, соблазнила, не только заставила помочь ей сбежать, но и натравила на Бекингема. Если ваш друг каким-то чудом выжил, это будет удивительно.

Было решено вернуться к последнему пристанищу Миледи и убедиться, что Атос ранен или мертв, но когда они прискакали туда, тела Атоса они не нашли. Хозяин гостиницы подтвердил, что их друг приезжал, но ни криков, ни выстрелов он не слышал.

Арамис, молчавший всю дорогу, знаком показал Портосу, что хочет переговорить с ним наедине. Они отошли в сторону, и несостоявшийся аббат заметил:

– Ты сам все понимаешь.

– Думаешь, он решил увезти ее отсюда? – Портос всегда был более наблюдательным, чем о нем думали.

– Если бы они боролись, мы бы нашли следы. Но все указывает на то, что они ушли добровольно. Ты и сам видел, каким он был последнее время. Встреча с ней, должно быть, повлияла сильнее, чем мы думали, он просто не смог ее казнить.

– Когда д'Артаньян об этом узнает…

– Это будет расценено как предательство. Не будем забывать, что и лорд Винтер желает смерти Миледи.

– Что же нам делать?

– Нам она не причинила никакого зла, Атос любил ее, теперь все становится ясно: и его затянувшееся одиночество, и увлечение алкоголем… Подставив его Миледи, мы раним нашего брата. Думаю, мы можем предложить разделиться, найдем Атоса, выясним, что он планирует делать, дальше уже решим.

– Один за всех.

– И все за одного.

С этими словами два мушкетера пошли реализовывать свой план.

* * *

Заставив Миледи съесть яблоко, Атос помог ей сесть на коня, после чего супруги продолжили путь. Неоднократно Атос винил себя в непродуманности своего плана. Он предполагал, что они быстро доберутся до его имения, но теперь осознал, что до темноты они не успеют доехать. Миледи пыталась скрыть свою тошноту, но граф следил за каждым ее движением, как ястреб, чуть замечая изменения в ее лице, сразу предлагал сделать остановку. Сначала Анна сопротивлялась, говорила, что с ней все в порядке, но потом и сама поняла, что не может продолжать в том же духе. К вечеру Атос принял решение остановиться на ночлег в лесу. Не лучший вариант, но альтернатив было не много. Либо они отдохнут, либо она упадет в обморок по пути. Он честно пытался лелеять в себе ненависть к супруге. Напоминал, что если бы она была обычной женщиной, а не существом без совести и морали, он бы не оглядывался по сторонам в ожидании увидеть друзей с оружием, направленным на него, но когда он отмечал ее бледность и слабость, волнение и нежность брали верх над злостью.