Дэн Шерман - Любивший Мату Хари

Ему было предписано провести это время в Лондоне под присмотром медиков. Но он был убеждён, что здесь действует судьба или какая-то разновидность неотвратимого рока, поэтому он отправился к ней, прибыв в Париж с сухим кашлем и слабой, но непроходящей лихорадкой. Шёл дождь. Война оставила окраинные улицы в затемнении, с неприбранным мусором. Хотя более состоятельные районы сильно не изменились — так же, как и Зелле.

Он сначала увидел, как она спускается по лестнице в вестибюль, где продержала его больше часа в ожидании. Волосы её были собраны в мягкий пучок. Платье казалось чрезвычайно скромным и не подходящим к сезону. Она приветствовала его небрежным поцелуем, но, когда они перешли в коктейль-холл, тайно пожала ему руку. В этот первый день вдали от фронта ничто не казалось ему реальным.

Они заняли столик в глубине зала, и он заказал коньяк, чтобы заглушить боль в горле. На крохотном пианино играли Дебюсси. Она сказала ему, что он выглядит очень симпатично в своём мундире, хотя волосы следует подстричь. Затем, глядя на него, в первый раз по-настоящему посмотрев на него: «Ты изменился, Ники. Я в точности не знаю, в чём, но безусловно изменился».

Он попытался улыбнуться, но, кажется, не сумел.

— Да, полагаю, изменился.

Она положила руку ему на лоб:

— И ещё ты болен, не так ли? Вот почему они дали тебе увольнительную. Потому что ты болен.

Он покачал головой:

— Это ерунда. — Он чувствовал себя странно, но старался изо всех сил, чтобы голос его звучал браво, он хотел произвести на неё впечатление.

— Но там, должно быть, ужасно! То есть... — Она оборвала речь с кривой улыбкой. — Прости.

Они какое-то время просидели в молчании, их глаза ненадолго встречались, а руки лежали всего в нескольких дюймах друг от друга. Он чувствовал себя утомлённым.

— А что представляет из себя твой новый мужчина? — наконец спросил он.

— Новый мужчина?

— Тот, из твоего письма.

Она пожала плечами:

— Очень хороший.

— Настоящий маркиз?

— Он так говорит.

— Богатый?

— Слава Богу, да.

— Привлекательный?

— По-своему.

Так продолжалось до сумерек. Краткие реплики, прерывистые разговоры. Она спросила о Вадиме де Маслоффе, и он сказал, что видел его очень недолго. Он спросил о её жизни в Амстердаме, и она сказала, что жизнь там спокойная, почти скучная. Она приобрела нескольких новых друзей, чтобы вместе пережить трудные времена, и устройство нового дома не даёт ей сидеть без дела. Было также одно-два неопределённых предложения вновь танцевать, а недавно она встречалась с адвокатом относительно опеки над дочерью. Пока она говорила, он смотрел на её глаза и рот, на её профиль, когда она поворачивала голову.

К шести — к часу, когда день стремился поскорее раствориться, — у них кончились темы для разговора.

— Мне надо идти, — сказала она. — Да, я правда должна идти.

— Встречаться с маркизом?

Она прикусила губу:

— Он не из приятных личностей, Ники. В действительности, я думаю, что тебе он мог бы даже понравиться.

— Нет, я уверен, что не понравится.

Она прикоснулась к его руке:

— Я думаю, ты прав. Наверное, тебе он бы совсем не понравился.

Её номер был таким, как он и ожидал, — сумасбродство, оплаченное мужчиной. Одежда лежала на полу, висела на спинках стульев. Косметика была разбросана повсюду. Горничная переменила постельное бельё. Из окна виднелись стоявшие внизу тополя. Из-за его лихорадки и изнеможения они не занимались любовью, но она настояла на том, чтобы он снял форму, затем скользнула в кровать рядом с ним и обнимала его, просто долго обнимала его. Когда он очнулся от сновидений, в которых ему виделся фронт, он не сразу вспомнил, где находится.

— Сколько времени? — спросил он.

— Поздно.

Она сидела при свете лампы, пила шампанское, перелистывала журнал. Её халат соскользнул с плеча. Волосы скрывали глаза. Звуки и запахи были знакомыми — сигареты и духи, голуби на соседней крыше, внизу далёкое дорожное движение.

— Я заказала обед, — сказала она. — Он уже, наверное, остыл, но если ты голоден...

— А как маркиз?

Она отбросила журнал:

— Он поймёт... Кроме того, это война. — Она мило улыбнулась.

Он выбрался из постели, обернул вокруг талии простыню. Первые несколько шагов были неуверенными, но он чувствовал себя лучше. Он подошёл к окну, отодвинул щеколду и вдохнул холодный чистый воздух... Да, определённо лучше.

— Есть пиво, — сказала она. — Сейчас, наверное, тёплое.