Дэн Шерман - Любивший Мату Хари

В коридоре слышались шаги и кто-то жаловался на жару.

— Мне кажется, они начнут с очевидных вопросов, — сказал он ей. — Главное — оставаться спокойной и стараться отвечать без колебаний.

— Что, если я совсем не смогу ответить?

— Не волнуйтесь. Говорите только правду. И будьте красивой.

Женщина появилась вновь, обменявшись с Юноне ещё одним взглядом. Вскоре вошёл молодой служащий в мундире. Очевидно, время пришло.

— Да, — спокойно сказал Юноне, — думаю, они уже готовы.

Казалось, секунду она не могла сдвинуться с места, лишь протянула к нему руку через стол:

— Мы боимся, Эдуард?

Председательствовал на суде пятидесятичетырёхлетний полковник Альберт Эрнест Сомпру из Республиканской гвардии. Семь членов суда были избраны из Третьего временного военного совета. Прокурор — скелетообразный Жан Морне (который в конце концов станет прокурором у маршала Петена [53] ...станет прокурором у маршала Петена ... — Петен Анри-Филипп (1856—1951) — французский маршал, в Первой мировой войне командовал французскими армиями. В 1917 г. стал главнокомандующим. В 1940—1944 гг. был главой капитулянтского правительства во время оккупации Франции фашистскими войсками, затем коллаборационистского режима Виши. В 1945 г. был приговорён к смертной казни, которая была заменена пожизненным заключением. в следующую войну). Все собрались к тому времени, как заключённую ввели; одни тихо переговаривались между собой, другие молча смотрели на неё.

Она вошла медленно, на шаг позади Юноне; Руки её висели свободно, глаза опущены. Она представляла, что это будет большой зал, отделанный мрамором, а не битком набитая комната суда с рядом окон только на северной стене. Он1а также воображала, что присяжные заседатели будут помоложе, а галёрку заполнят её. друзья из лучших салонов. И было много жарче, чем она ожидала.

Началось с серии безобидных вопросов, как и предсказывал Клюне. Допрашивал её тощий Морне, чей стиль допроса напомнил ей Бушардона. Он старался говорить очень медленно, прохаживаясь туда-сюда. Его глаза, казалось, тоже находились в движении, за исключением тех моментов, когда устремлялись на неё.

Первые вопросы были обстоятельными, рассчитанными только на то, чтобы определить её характер. Он спрашивал об её политических взглядах и почему её столь часто видели в обществе военных. Спросил о её переездах в начале войны и о её явном влечении к молодым офицерам. Затем, не делая паузы, спросил о деньгах.

— Скажите мне, мадам. Хорошо известен факт: германцы обычно очень плохо платят своим шпионам. Тогда чем вы объясните сумму в двадцать тысяч франков, полученную вами от герра Крамера?

Она откинула со лба выбившийся локон — первый из нескольких небрежных жестов, отрепетированных ею накануне вечером. Потом так, будто предмет разговора был недостоин её:

— У меня всегда создавалось впечатление, что герр Крамер рассчитывал на нечто большее, чем деловая связь.

— Если говорить точнее, на что именно, мадам? Этот герр Крамер надеялся на то, что деньги станут основанием для романтических взаимоотношений?

— Я бы выразилась чуть иначе, но в основном верно.

— А вы имеете обыкновение вступать в романтические связи с мужчинами, которые дают вам деньги?

Она хотела улыбнуться, но подумала, что это будет неуместным.

— Нет, я бы не сказала, что это является единственным основанием...

— Отлично, тогда исходя из чего вы предполагаете, что герр Крамер считал, будто может завоевать вашу симпатию при помощи двадцати тысяч франков?

— Полагаю, вы должны задать этот вопрос герру Крамеру.

— Но я спрашиваю вас, мадам.

— Боюсь, я не могу вам помочь.

Наступила короткая передышка, пока Морне совещался со своим помощником, а Юноне обменивался подбадривающими взглядами со своей клиенткой. Затем, без предупреждения, посыпались вопросы, касающиеся артистической карьеры подсудимой, и внезапно Морне вытащил те телеграммы.

Теперь он смотрел на неё пристально с прокурорской скамьи, опираясь на костяшки пальцев. Говорили, что он никогда не прикасался к спиртному, даже к вину. Он также не курил и не ел мяса. Однако его глаза не светились здоровьем, и кожа слишком туго обтягивала череп.

Как и прежде, сначала вопросы казались относительно безобидными. Он хотел знать, почему она предпочла остановиться в Мадриде в отеле «Палас», а не в «Рице». Затем последовала серия вопросов о её финансовом положении и особенно её образе жизни в Испании.