Михаил Попов - Железный Хромец

Искра надежды засветилась в глазу сотника. Этот молодой негодяй сначала загнал его в угол, а теперь сам же предлагает выход. И не самый плохой.

– Я должен подумать, Тимур.

– Некогда думать. Эти, в колпаках, что кружатся на площади, вот-вот бросятся на твоих воинов. И тогда конец.

– Кому?

– Всем. Сначала, наверное, мне. А потом и тебе. Решайся, Баскумча. Ты всегда был умным человеком, выпутаешься. Тем более что говорить тебе придется не с Токлуг Тимуром, а всего лишь с Ильяс-Ходжой.

Сотник выпучил на управителя свой единственный глаз.

Тимур бросил кости, и у него выпало двенадцать очков.

Что такое тюрьма на Востоке, невозможно понять, пока в ней не побываешь. Просто взглянув на людей, всего лишь несколько дней проведших в ней, можно было содрогнуться. Двери в стене, огораживающей зиндан, распахнулись, и чагатаи стали тупыми концами копий выталкивать бывших узников наружу.

Танцующие дервиши, ломая свои концентрические круги, бросились к ним навстречу, мгновенно на площади образовалась пестрая человеческая смесь, так что если бы Баскумча внезапно раздумал и решил вернуть подозреваемых в сербедарстве обратно, ему не удалось бы это сделать.

Когда Тимур в сопровождении Байсункара и Мансура вышел на площадь, то разделил участь бывших узников зиндана, то есть попал в плотное, потное, постоянно внутри себя движущееся месиво.

Правитель был встречен приветственными криками, каждый тянулся благодарно дотронуться до него. Один особенно настырный дервиш прямо повис на Тимуре, невыносимо гнусавя:

– Сказали те, которые в огне, стражам геенны: «Позовите нашего Господа, чтобы Он облегчил нам наказание хотя бы на день». Они ответили: «Разве не приходили к вам ваши посланники с ясными знамениями?» Они сказали: «Да». Они сказали: «Призывайте же!» Но призыв неверных только в заблуждении.

Тимура раздражала эта навязчивость, кроме того, он никак не мог отделаться от мысли о том, кого он, собственно, освободил. Сербедаров? Но Баскумча прав тогда, стоило ли навлекать гнев чагатаев, извлекая из-под замка своих тайных недоброжелателей?

И этот голос! Даже через специфический перелив гундосого пения чудилось правителю что-то знакомое в этом голосе.

Тимур схватил назойливого дервиша за плечо и резко сорвал с него колпак.

– Тихо! – прошептал тот, снова прячась под колпаком. Редкая бороденка, ледяные глаза.

– Маулана… – Тимур не успел договорить, черная вонючая ладонь легла ему на губы. Он брезгливо оттолкнул ее и слегка отстранился: – Что тебе нужно?

– Мне уже ничего. Все, что ты мог, ты уже сделал и для меня, и для нас.

– Тогда прощай.

– Погоди, правитель, и узнаешь важное.

Тимур огляделся. Вокруг – пыльная, гнусавая вакханалия. Мансур и Байсункар стояли за спиной господина, положив руки на рукояти кинжалов.

– Говори.

– Уходи из этого города и больше не возвращайся. Завтра новый владетель Мавераннахра въедет в Самарканд, послезавтра его люди будут здесь.

– Кто он?

Маулана Задэ умело высвободил полу своего халата из железных пальцев батыра и растворился в толпе, и из ее танцующих недр донеслось:

– Ильяс-Ходжа, Ильяс-Ходжа!

Помедлив всего мгновение, Тимур обернулся к нукерам:

– Лошадей!

Что делает человек, которому угрожает опасность на равнине? Он уходит в горы.

Выехав из Песчаных ворот Кеша, на полном скаку несясь к своему становищу, Тимур принял решение скрыться в Бадахшане. Во-первых, он неплохо знал те места, во-вторых, чагатаи не слишком любят таскаться по горам, в-третьих, в одной из горных долин пас стада дальний родственник эмира Тарагая, глава небольшого барласского рода.

Захир и Хандал отлично справились со своими обязанностями: все тридцать кибиток были готовы к путешествию.

– Можно уходить хоть завтра утром, – сказал Захир.

– Мы уходим сейчас!

Уже через час, оглашая степь скрипом колесных ступиц и криками погонщиков, гнавших впереди каравана небольшой табун лошадей, бывший правитель Кашкадарьинского тумена двинулся к предгорьям Памира.

Тимур пребывал в отвратительном расположении духа. Поступая на службу к чагатайскому хану, он отдавал себе отчет в том, что эта служба не будет вечной, но не думал, что она закончится так быстро и что закончится она бегством. Предполагал молодой правитель в течение своего пусть и номинального, но властвования на берегах Кашкадарьи собрать побольше преданных ему людей, обучить и вооружить, дабы могли они под его водительством подняться против грабительской власти безбожных степняков. Но планам этим, как видно, не суждено было сбыться. И вот теперь он во главе нескольких десятков воинов бежит в холодные горы, совершенно не представляя себе, что ждет его там.