Татьяна Сенина - Кассия

Девочка не ответила. К концу трапезы в ее тарелочке мало что убавилось. Александра заворчала на нее и стала извиняться перед игуменьей, но Кассия с улыбкой сказала, что это пустяки и Евдокия, быть может, просто не очень голодна.

В келье у игуменьи Александра внезапно расплакалась и рассказала, что почти семь лет назад император приказал постричь ее мужа в монахи:

– Какая-то прорицательница, агарянка из пленных – будь она неладна! – сказала, будто «Ингер будет царствовать». Об этой болтовне сразу донесли во дворец, агарянку допросили, и она снова то же сказала – что Мартинакии, мол, воцарятся… А Ингер Мартинакий это мой муж! Он тогда при дворе служил, и успешно очень… А наследник тогда только родился, и государь, конечно, беспокоился о будущем… Он ведь уж тогда болен был, видно, думал, как без него будут государыня с сыном… В общем, мужа моего под стражу и… – Александра всхлипнула, – увели в Сергие-Вахов и постригли! И сразу на Принкипо! Домой только попрощаться привели… А меня с детьми выселили в Хрисополь! С тремя детьми я осталась, двое своих и пасынок… Господи!.. Правда, государь нас не обидел – повелел выплачивать пособие… Но что деньги, когда дети без отца? И вот, уже семь лет почти, семь лет! Муж-то смирился давно, подвижничает там, на острове… Мы с детьми к нему ездим иногда… Он нам письма пишет, да всё теперь о божественном… А я… всё плачу да ропщу, плачу да ропщу! Ведь как мальчиков без отца-то выращивать? И вот доченька еще, – она прижала к себе Евдокию, которая слушала материнские причитания, надув губы и исподлобья разглядывая игуменскую келью. – Не могу, ропщу! За что?!..

– Да, это тяжело, – сказала Кассия. – Но раз Господь попустил такое, то надо верить, что Он Сам вас и защитит. Иногда со всеми случаются такие испытания, которые кажутся невыносимыми… Невыносимее всего даже не само искушение, а то, что оно не отпускает и неизвестно, пройдет ли оно когда-нибудь, будет ли лучше…

– Да-да, матушка! – закивала Александра. – Это вот самое невыносимое и есть, что живешь и думаешь: вот так оно всё и будет, мужа-то не вернешь, отца детям не найдешь, будто вдовой стала, и ничего не изменишь… А ну, как и со мной что случится – и что тогда с детьми будет? Я, когда об этом думаю, просто вся дрожать начинаю!

– Мы малодушны, да, но Господь это знает и снисходит к нашей немощи. Бывает, Он испытывает нас, чтобы мы что-то поняли в жизни, а когда мы поймем, что нужно, жизнь меняется… Может быть, внешне и до самой смерти ничего не изменится, но внутренние изменения обязательно будут! Твой супруг для мира умер, и твое положение действительно как у вдовы, но ведь в Писании много раз говорится, что Бог – заступник вдов и сирот и в обиду их не даст. Нужно молиться и надеяться на помощь Божию, а роптать поменьше, – игуменья улыбнулась, – если уж совсем не роптать не получается. Вы ведь не нуждаетесь, госпожа?

– Не нуждаемся, но… – тут Александра немного смутилась и быстро продолжала: – Конечно, живем не то, чтобы роскошно, но всё нужное у нас есть… Да вот, нам государыня позволила теперь и в Город снова перебраться!

– Вот и хорошо, значит, Господь о вас печется.

– Да, матушка, но я всё время боюсь, что одна не смогу воспитать детей, как до́лжно… Константин-то, пасынок мой, слава Богу, послушный растет, разумный, никогда слова поперек не скажет, ни одного занятия в школе не пропустит, в церковь на все службы со мной ходит… А вот мой-то, Мартин, уж такой непоседа, иной раз не справиться… И ведь он маленький еще, девять годочков только, а что же дальше-то? Боязно мне… – Александра всхлипнула.

Тут Евдокия внезапно скорчила кислую рожицу и сказала:

– Да Конста всё притворяется! Мартин церковь больше любит, чем он!

– Евдокия! – воскликнула пораженная мать. – Ты что такое говоришь?! Мартина молиться не заставить, в храме вертится всё время… В последний раз так крутился, что и мне молиться не дал нисколько! – Александра обращалась к дочери, но Кассия понимала, что на самом деле она говорила это для нее. – То ли дело Конста… Как ты про него могла так – «притворяется»?!

Евдокия хотела что-то сказать, но, поймав на себе внимательный взгляд игуменьи, чуть нахмурилась и пробурчала:

– Никак! Я, мама, тоже притворяюсь.

– Вот еще, что это за выдумки! – Александра ласково потрепала дочь по голове и улыбнулась Кассии. – Я Мартина-то поначалу баловала слишком, знаю, мой грех… Первенец ведь! А теперь вот, начинаю пожинать терния, как говорится… Думаю часто: хорошо, Константин послушный такой, а то его шалости я не смогла бы так терпеть…