Александр Прозоров - Царская любовь

– Где же это видано, чтобы трон за молитвы принимали? – усмехнулся мужчина. – Нет в законе русском такого уложения. Что до планов моих, государыня, так ведь не в первый раз я отречься пытаюсь. После смерти лебедушки моей, жены Настеньки, хотел я постриг принять, да митрополит Макарий не дозволил. Сказывал, долг сие на мне, помазаннике божьем, землю православную оберегать. После смерти Макария еще раз я звание свое сложить попытался, да челобитчики московские умолили на троне остаться. Сей мой уход ужо третий. И похоже, удачный. И как ты меня, царица, ни пугай, но не для того я от титула отрекался, чтобы тягло прежнее в новом звании нести. Так мужу своему и передай.

– Он не знает о нашей встрече, – покачала головой женщина. – Я приехала по своей воле и кланялась тебе только от себя. Мой муж воин, он не станет ни о чем просить. Ты приказал, он правит. Изо всех стараний, но в меру своего разумения.

– Твой муж хороший воин, – ответил бывший государь. – Он справится.

В два часа пополудни в малую думную палату вошла царица Анастасия, одетая в парчовый сарафан и сверкающий самоцветами высокий кокошник, с шелковым платком в руках. Следом за ней семенили столь же тяжело и богато наряженные княгини Трубецкая и Салтыкова.

– Доброго вам дня, бояре, – степенно кивнула собравшейся думе государыня. – Верю, дела обсуждаете вы зело важные. Однако я желаю немедля побеседовать с мужем своим наедине.

И царица слегка склонила голову.

Князья и думные бояре, не смея перечить, поднялись и величаво, соответственно высоким званиям своим, покинули расписную горницу. Двери затворились, государыня повернулась к трону:

– Ты догадываешься, почему я пришла к тебе сюда, Симеон? Я напомню. Я не видела тебя три дня и три ночи. Ты уже три дня не заглядываешь на женскую половину дворца.

– Прости, сердечная моя! – Государь поднялся, спустился к супруге, взял ее за руки. – Напастей ра-зом много навалилось. Выборы в Польше, предательство Магнуса проклятущего, недород на Смоленщине и недоимки по всему Поморью северному. Князь Хворостинин опять в суде местническом оказался, а на нем, почитай, вся роспись разрядная держится… Не поспеваю. Вечером токмо о том помыслить могу, чтобы лечь наконец-то да веки опустить.

– Ты зря стараешься, Симеон, – покачала головой царица. – Сию державу брат твой Иван из ничего, считай, сотворил. Людом простым он любим, всем смердам, стрельцам и ремесленникам по сердцу приходится. И сколько ты сил ни прикладывай, однако же все успехи твои его мудрости приписаны окажутся, а неудачи, пусть и его старые, твоими промахами сочтут.

– Не понимаю тебя, Анастасия? – удивился государь. – Сие ведь есть отчизна наша общая, держава русская! Для ее величия все силы кладу!

– Зачем? – пожала плечами женщина. – Ладно бы для детей своих старался, жилы надрывал. Страну сильную и могучую хотел им оставить. Но ведь при такой твоей жизни их и вовсе может не родиться, детей-то наших.

– Я приду, Настенька. Сегодня же буду у тебя!

– Ты опять ничего не понял, – вздохнула государыня, отпустила руки мужа, прошла к окну. – Я ждала целый месяц. Надеялась, ты сюрприз мне нежданный готовишь, поздравления особые, праздник великий. А ты забыл. Ты просто забыл.

– Месяц? – эхом отозвался царь Симеон.

– Я есмь государыня Анастасия, урожденная княжна Мстиславская, вдова княгиня Черкасская, – спокойно и размеренно перечислила женщина. – Я знаю, что такое долг и обязанность пред родом и семьей, и я готова исполнять свой долг русской царицы. Ездить по обителям и святым местам, жалеть сирых, делать вклады в монастыри, восседать рядом с тобой на пирах и посольских приемах, трудиться в царицыной мастерской и следить за ткацкими мануфактурами. Но прежде чем посвятить всю себя сим обязанностям, хочу задать тебе один вопрос, государь… – Она вздохнула. – Любишь ли ты меня, мой венчанный супруг?

– Нешто ты сомневаешься в сем, моя радость, моя весенняя капель? – кинувшись к царице, повернул ее к себе лицом Симеон.

– Год назад и еще один месяц ради меня ты отказался от своей веры и от своего царствия, – знакомо провела ладонью по его щеке Анастасия. – Год назад и еще один месяц ты назвал меня своей женой. Тогда мы мечтали, как станем любить друг друга вечно, дни и ночи, держаться за руки, ласкать, холить и лелеять, не расставаясь ни на миг. Мечтали посвятить себя друг другу целиком и полностью. Где все это, мой ненаглядный? Куда оно исчезло, мой витязь?