Там, перед стенами, протяжно и гнусаво запели трубы. Приказ отхода.
Откатывались войска куда быстрее, чем подходили. Сверху кричали вслед оскорбительное. Показывали жестами, что тоже в курсе, как делают детей.
Солнце уже забралось в самую высь, его блики играли на выглаженных ветрами камнях, отшлифованной черепице кровель, узорчатой кладке зубцов и бойниц. Твердыня Константинополя словно усмехалась попытке нападающих продемонстрировать свою силу.
– А все равно я что-то не понимаю… – задумчиво протянул Ингвар, когда дружина возвращалась в лагерь.
– Чего ты не понимаешь? – заинтересовался Любеня.
– Не понимаю, пусть упадет мне на голову молот Тора! Греки – не сильные, не яростные и сражаются не сказать чтоб охотно… А страна у них огромная, и дань им многие народы платят, и богатства столько, что глаза разбегаются, и города такие, что глянешь – глаз не оторвать… Как же все это получилось? Как смогли? Не понимаю, хоть тресни!
Любеня задумался. Покрутил головой. А силач прав, пожалуй… Что не понимает.
Вмешался Косильщик:
– А помните, братья, как мы стояли на берегу куршей в земляной крепости – сотня бойцов против нескольких тысяч? Много дней стояли, но ведь выстояли, дождались помощи.
– Как не помнить, славная была битва. Валькирии так и порхали вокруг, забирая дух погибших героев, – согласился Ингвар. – Помнишь, Сьевнар?
– Еще бы, – Любеня кивнул. Да, было… – А к чему ты, Гуннар, завел об этом?
– К тому, чтобы объяснить Ингвару. Вот почему мы выстояли тогда?
– Сражались хорошо.
– И это тоже. И еще у нас был порядок. Воины держали ряды, каждый прикрывал соседа, лучники стреляли поверх голов – всякий на своем месте. А курши набегали толпой и отступали так же…
– Кажется, я догадываюсь, о чем ты, – покрутил головой Любеня.
– Хотелось бы и мне догадаться… – буркнул силач.
– Порядок, Ингвар! У греков в стране такой порядок, что впору хорошему военному строю. Каждый на своем месте, каждый хоть немного, но дает что-то на благо империи. Для себя, конечно, работает, но при этом все устроено так, что работает и для страны, даже не желая того. Поэтому они и сильны все вместе, хотя каждого в отдельности не назовешь сильным. Все дело в порядке… Понял, наконец?
– Ага… – еще больше озадачился Ингвар. Подумал. – Нет, Косильщик, чепуха какая-то получается… Место, строй, порядок… При чем тут богатство…
– Это у греков называется цивилизация.
Ингвар еще подумал. Перекинул тяжелую секиру Глитнир с одного плеча на другое.
– Цивилизация по-гречески – это как чепуха по-нашему? – спросил он едко.
– Да, почти, – Косильщик весело сузил светлые глаза. Насмешливо пожаловался Любене: – Знаешь, Сьевнар, сколько зим я знаю этого парня и до сих пор удивляюсь его твердолобости. Пусть мне никогда не взяться за рукоять Пожирателя, но втолковать ему что-нибудь – все равно что разжевать мешок сухого гороха!
– Да, я такой, – самодовольно подтвердил силач. – Однажды в земле саксов меня ударили по голове доской. И ничего – доска в щепки. Только в щеке осталась заноза и в ухе потом звенело. Голова у меня очень крепкая.
– Вот и я о том же! Камень – не голова…
Любеня улыбался, поглядывая на Заринку. Девушка тоже прислушивалась к их разговору. Пухлые губы шевелились чуть заметно – так легче разбирать быструю чужую речь…
История словно воскрешает или вдыхает новую жизнь в умершее, не позволяя ему погрузиться и исчезнуть в пучине забвения, и признана важнейшей среди всех полезных людям вещей. В мое время произошло много необычайных и чудесных событий: на небе являлись устрашающие видения, случались ужасные землетрясения, разражались бури, проливались неистовые ливни, бушевали войны, и по всей вселенной бродили вооруженные полчища, города и страны сходили со своих мест, так что многим казалось, будто наступает перемена жизни и к порогу приближается ожидаемое второе пришествие Бога-спасителя. Я решил не умолчать о полных ужаса и достойных удивления событиях, но поведать о них в назидание потомкам…
Лев Диакон. История. X в.
Следующие дни прошли оживленно. Хан Тервел был занят подготовкой к штурму. Ну да, все те же метательные машины, передвижные башни, черепахи, лестницы, бревенчатые настилы, что подкатываются ко рву, и еще многое и многое, что требует наука взятия крепостей. Хан, образованный человек, хорошо разбирался в механике, в частности в механике военных машин, лично наблюдал за всеми работами. Приказывал пороть ленивых, не разбирая – болгарин или ромей.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу