Николай Бахрошин - Месть базилевса

С этим Тервел тоже не спорил. В сущности, что взять с дурака, кроме раболепства? Он спросил мягче, чем собирался:

– Еще у бия Биляра есть что сказать?

– Если я начну рассказывать о всех достоинствах светлейшего хана, мне не хватит долгого дня, чтоб только перечислить их, – расплылся бий в умильной улыбке. – Но, конечно, если хан желает…

– Не надо! – быстро перебил его хан. – Обо всех достоинствах – не надо! Вряд ли присутствующие усомнятся в них, – сказал вроде бы серьезно, но с усмешкой в душе.

Присутствующие не усомнились. Многие даже закатили глаза в ужасе – от одной такой мысли… Как можно!

Хан обвел взглядом подданных и добавил едко:

– Теперь, когда бий Биляр рассказал нам самое главное, давайте все же обсудим, как нам взять эту крепость, не теряя времени…

Военачальники и боилы живее задвигались на своих местах, громче забренчали оружием. Кое-кто даже потянулся к медным кувшинам с прохладительными напитками и пиалам, расставленным по коврам.

Знали своего хана, поняли: он наконец переборол гнев. Сейчас начнется подробный, обстоятельный разговор, где повелитель выслушает каждое мнение, заслуживающее внимание, и примет решение…

Хан не увидел, как умный Тамган и старый, опытный Сотьмен быстро обменялись понимающими взглядами с толстым Биляром. Военачальники украдкой поблагодарили бия, что тот вовремя вмешался со своим восхвалением, отвлек хана от гнева.

В сущности, Биляр, проживший всю жизнь при дворе властителей, далеко не так глуп, как стремился выглядеть. Не многие теперь знали: когда-то он был замешан в заговоре против юного хана. Тенгри Всевидящий оказался благосклонен к нему, его роль не вскрылась при расправе хана над заговорщиками. Но боялся бий еще долго, вздрагивал по ночам от шума шагов и стука копыт. Вот и придумал себе маску дурака и обжоры. Рассудил: если когда-нибудь хан все-таки узнает правду – не поверит. Или рукой махнет, мол, что с дурака-то взять, сам небось не понимал, во что ввязывается. Как говорят в степи: «Никто не ждет от вороны, чтобы она летала орлом или пела иволгой, зато, если слышишь карканье, знаешь – кто это».

С тех пор прошло много времени. И маска шута, способного позабавить хана непроходимой глупостью, прочно приросла к Биляру. Даже позволяла оказывать такие вот небольшие услуги влиятельным приближенным правителя. Благосклонность прославленных военачальников всегда может пригодиться в той хитрой, бесконечной игре, из которой состоит жизнь придворного.

Годы, конечно, брали свое, уставал от беспрестанного лицедейства… Много раз Биляр хотел сослаться на нездоровье и удалиться от двора властителя, жить полновластным господином в родовых землях. Но так и не собрался это сделать. Рассудить здраво – а чем еще жить, как не подобными играми? С годами остываешь к красоте женщин, привыкаешь к богатству и роскоши, не так радуешься еде и вину. Лишь к власти нельзя привыкнуть, есть в ней что-то, заставляющее чувствовать жизнь так же остро, как отточенный клинок у собственной шеи. Игра… Кости судьбы…

В степи говорят: лучше быть шутом при власти, чем вождем при овечьем стаде. Впрочем, в степи всегда что-то говорят, только и знают, что чешут языками от безделья и лени…

– Светлый хан, разреши обеспокоить тебя! – В проеме отдернутого полога неожиданно появился Кайрам, тысячник волков.

Темная на светлом фоне, коренастая фигура тысячника почти закрыла проход в шатер необъятной шириной плеч, но было видно, что он держит кого-то за шею, не давая тому разогнуться.

– Говори, Кайрам.

– Из крепости прибежал ромей и просится повидаться с тобой! Ты повелишь кинуть пса к твоим ногам?

Тервел подтверждающе махнул ладонью. Риномет еще больше выпрямился на своем троне.

Несмотря на небольшой рост, Кайрам, знаменитый на всю Болгарию наездник и воин, силой и шириной плеч мог помериться с огромным Огаем-батыром. Он без малейшего напряжения, одной рукой, заволок в шатер полусогнутого ромея. Бросил к подножию тронов хана и базилевса. Отступил на шаг, не сводя глаз с пришельца, бдительно положив ладонь на рукоять меча. В войске говорили: Кайрам так быстро выдергивает меч из ножен, что это видишь, только когда отрубленная голова ударяется о землю. Старший среди братьев-волков, он готов любого загрызть, охраняя своего повелителя.

Хан с любопытством глянул на незнакомца. Но молчал, лишь коротко глянул на базилевса, предоставляя расспросы ему.