Валентин Пикуль - Реквием каравану PQ-17. Мальчики с бантиками

Библиотекарша долго не размышляла:

— Вот тебе песенник для самодеятельности.

Савка взял песенник и уже собрался уходить, когда Аграмов выбрался из-за стеллажей. Палец капитана первого ранга, словно хищный крючок — дерг, дерг, дерг! — притянул юнгу к золотым пуговицам его мундира (начальник Школы юнг уже носил на плечах погоны).

— Напомни мне, пожалуйста, — сказал Аграмов, — о чем говорится в «ПШС»?

— Гирокомпас «новый аншютц» советского производства.

Начальник школы снял очки и сунул их в карман.

— А зачем тебе это? — вопросил строго.

— Хочу знать. Очень интересно. Сейчас-то уже попривык, а раньше спать не мог… Жаль, нет на Соловках трехфазового питания!

Аграмов веселейше расхохотался:

— Как же нет? Именно трехфазовое питание: завтрак, обед и ужин… А зачем тебе, рулевому, три электрофазы?

— Если б наша подстанция в Савватьеве дала три фазы по триста тридцать герц, мы бы его запустили.

— Кого запустили?

— Гирокомпас…

Аграмов с любопытством взирал на маленького юнгу.

— А откуда ты знаешь, как надо его запускать?

— Это просто. Врубаю переключатели на борт. Вспыхивает синяя лампа. Потом — щелк! Значит, реле сработали. Ага, думаю, все в порядке. Теперь не зевай. Смотрю на ампердатчики. Стрелки показывают от двух до трех ампер — я спокоен! Все идет как надо. Тогда я лезу прямо под койку и там… там…

— Стой! — задержал Аграмов бурную Ниагару слов. — Под какую же койку ты собираешься залезать?

— Так надо.

— Да при чем койка-то?

— Я собираюсь служить непременно на эсминцах, — деловито растолковал Савка, — а мичман Сайгин сказал мне, что моторы водяных помп на эсминцах установлены ради экономии места под койкой штурманского электрика… Вот я и полез туда! Чтобы включить…

Аграмов круто повернулся к библиотекарше:

— Выдайте ему «ПШС»! Он, ей-ей, стоит того.

— И дала бы. С превеликим удовольствием, — отвечала барышня. — Да нам не прислали. Он же из роты рулевых, а штурманских электриков у нас не готовят…

— Жаль, — вздохнул на это Аграмов.

Он забрал из рук Савки песенник, раскрыл наугад:

— И тебе это нравится? — хмыкнул он, спрашивая.

Савка молчал. По наивности он думал, что все напечатанное хорошо уже только потому, что оно напечатано.

— Не трать попусту время, мальчик, — наказал ему Аграмов, возвращая песенник библиотекарше. — Заберите у него это… барах-ло! Дайте Блока! И запомни, юнга Огурцов, на всю жизнь: лучше уж совсем без книги, нежели с плохой книгой.

— Есть! — ответил Савка.

Свершилось: капитан первого ранга Аграмов пожал ему руку.

С первого апреля юнги станут сдавать экзамены за первый семестр обучения. Эта весть словно подхлестнула каждого — алчно, как голодные на еду, юнги набросились на учебники. Даже плохо успевающий Финикин оживился: ходил по кубрику и бубнил, бубнил:

— Вся служба корабля делится на боевые части, всего их семь. БЧ-I — штурманская, БЧ-II — артиллерийская, БЧ-III — минно-торпедная, БЧ-IV — наблюдательная и связи… Люки и горловины имеют маскировку из трех литеров: «З» — задраены постоянно, «П» — по приказу, а с литером «Т» их задраивают только по тревоге…

Заскочил в кубрик рулевых Витька Синяков.

— Извозчики, неужто чинарика не найдется?

— Мы некурящие, — сказал Коля Поскочин.

— По соплям вижу, — приуныл Синяков…

Очевидно, потому, что несчастный все время мечтал о табачной затяжке, у него совсем не было времени как следует учиться.

Росомаха так сказал Витьке:

— Обалдуй и охломон ты порядочный. Таких, как ты, у которых мозги в дыму, будут при выпуске отправлять прямо на ТОФ.

— Меня? На торф? — очумело спросил Синяков, ослышавшись.

— Балда! На Тихоокеанский флот, где воевать пока не надо…

Синяков отмахнулся:

— А плевать! Как-нибудь и там прошкандыбаюсь. Вам-то всем, — обратился он к юнцам, — еще табанить и табанить. А мне уже призывной возраст подходит. Пяток лет отваляю во славу Отечества и — кепочку в зубы, фертом пойду на бережок…

Когда двери за ним закрылись, Джек Баранов сказал:

— Топить таких надо. Чтобы они до берега не доплыли!

Скоро стало известно, что те юнги, которые ловчили на политзанятиях, хлопая ушами, должны жестоко поплатиться за свою халатность. События в войне на суше и на море, политическая обстановка в стране и за рубежом были включены в программу предстоящих экзаменов. Германия после поражения под Сталинградом была погружена в траур, а на фронте наступила полоса короткого затишья. Но враг еще силен и коварен, он еще не однажды способен напрячь свои силы, и им — юнгам! — еще предстоит с этим врагом схватиться…