Вальтер Скотт - Том 1. Уэверли

Следует также упомянуть, что, в то время как в Англии авторство моих романов вызывало по временам горячие споры, иностранные издатели без малейшего колебания выпускали под моим именем не только все мои романы, но и ряд других, к которым я не имел касательства.

Итак, тома, которым настоящие страницы предпосылаются в качестве предисловия, целиком принадлежат перу автора этих строк, о чем он теперь и заявляет. Исключение составляют, разумеется, цитаты с указанием источников и те непреднамеренные и невольные плагиаты, от которых не может уберечься ни один человек, если ему приходилось много читать и писать. Первоначальные рукописи все сохранились, и написаны они от начала до конца (horresco referens) [16] Ужасаюсь, сообщая (лат.). собственной рукой автора, за исключением произведений, относящихся к 1818 и 1819 годам, когда вследствие тяжелой болезни он был вынужден прибегнуть к секретарским услугам одного друга.

Количество лиц, которым была по необходимости доверена или случайно сообщена моя тайна, составляло, если не ошибаюсь, не менее двадцати. Я весьма обязан им за то, что они соблюдали ее до тех пор, пока расстройство дел моих издателей, господ Констэбл и К 0, и последовавшее предание огласке их бухгалтерских книг не сделало невозможным дальнейшее соблюдение секрета. Обстоятельства, связанные с моим признанием, были изложены публике во введении к «Хроникам Кэнонгейта». (*) ** «Хроники Кэнонгейта» (1827—1828) — цикл произведений Вальтера Скотта, в который вошли рассказы: «Вдова горца», «Два гуртовщика», «Дочь врача» и роман «Пертская красавица».

Цель настоящего издания была освещена в предуведомлении. У меня есть некоторые основания опасаться, что примечания, сопровождающие романы в том виде, в каком они теперь публикуются, будут сочтены слишком пестрыми и имеющими слишком личный характер... Некоторым извинением может послужить то, что настоящее издание предполагалось выпустить после моей смерти, а также то, что старикам дозволено бывает говорить долго, так как по закону природы им уже недолго остается говорить. При подготовке настоящего издания я сделал все, что было в моих силах, чтобы объяснить как характер источников, послуживших основой для моих романов, так и то, как я их использовал. Мне кажется маловероятным, чтобы я когда-либо пересмотрел или даже прочел эти книги. Поэтому я старался скорее улучшить настоящее издание за счет нового и пояснительного материала, дабы читатель не имел основания жаловаться, что эти данные имеют лишь общий и чисто формальный характер. Остается ждать, приобретет ли публика (подобно ребенку, которому показали часы), после того как она вдоволь налюбуется его внешностью, еще и некоторый новый интерес к этому предмету, когда его раскроют перед ней и покажут его внутренний механизм.

В свое время «Уэверли» и последовавшие за ним романы пользовались у читателей любовью и популярностью, за что автор им искренне признателен, но теперь он уже не может рассчитывать на то, что их примут так же, как при первом их появлении, и, подобно осторожной красавице, достаточно долго царившей в сердцах своих поклонников, он пытается с помощью искусства восполнить ту привлекательность, которая утрачена вместе со свежестью первых впечатлений. Издатели постарались пойти навстречу благородному стремлению публики поддержать национальное искусство, украсив настоящее издание рисунками наиболее замечательных из живущих ныне художников. [17] Это относится к изданию 1829 года в сорока восьми томах с девяносто шестью иллюстрациями. (Прим. автора.)

Моему выдающемуся земляку Дэвиду Уилки; Эдуину Лэндсиеру, так часто применявшему свой талант к шотландским темам и пейзажам; господам Лесли и Ньютону — приношу здесь свою благодарность и как друг и как автор этих книг. Не менее признателен я и господам Куперу, Кидду и другим видным художникам, с которыми я меньше знаком, за их готовность посвятить свои таланты той же цели.

Дальнейшие сведения, касающиеся настоящего издания, будут сообщены уже издателями, а не автором, который на этом заканчивает свои введение и объяснения.

Если, подобно избалованному ребенку, он иной раз и злоупотреблял снисходительностью публики, он, во всяком случае, считает себя вправе рассчитывать на полное доверие, утверждая, что никогда не был повинен в нечувствительности к ее доброте.

Эбботсфорд, 1 января 1829 г.