Валерьян Телёбин - Финская война. Бастионы Лапландии

— Откуда такие сведения? Я сам только сейчас в штабе узнал, — слегка наигранно удивился я.

— Так Коломиец заходил, а как ушёл, так Машка и разрыдалась. Ну мы и расспросили… — прошептала Таня, нежно касаясь горячими губами моей небритой щеки.

— А про римлян откуда такие познания? — переспросил я, расстёгивая ворот её гимнастёрки.

— Это бригадный комиссар Лисицин к нашему главному вчерась за спиртом заходил, вот они напробовамшись и давай рассуждать про римские завоевания, а я и услышала, — озорно прощебетала красавица.

— Ты не рассказывай никому. Илью Михайловича и так органы потрепали изрядно, — произнёс я, переходя на шёпот.

— Да нешто мы дуры сельские? — возмутилась было девушка, но тут же впилась своими сочными губами в мои обветренные губы.

Следующие несколько минут пролетели как один миг, а затем я заснул. Ненадолго, всего на полчасика. И снилось мне жаркое солнце далёкой Монголии, выгоревшая степь и дикая атака обезумевших от фанатизма японских солдат, прорвавшихся в расположение медико-санитарного батальона, в котором служила Таня… Наша рота, прямо с марша брошенная закрыть прорыв, встретила самураев в штыки, не было времени даже развернуть пулемёты. Пока мы резались с озверевшими япошками, Татьяна организовала погрузку и эвакуацию раненых ни секунды не сомневаясь, что мы отобьём атаку. И мы отбили, правда, почти треть бойцов осталась лежать на пожухлой траве Баин-Цагана. А ещё треть попала в тот самый госпиталь, который мы и обороняли. С такими потерями рота не могла продолжать участвовать в боевых действиях и была оставлена в качестве охранения при медсанбате.

Точёный серп зазубренной луны тускло освещал заснеженное болото, по краю которого, вдоль кромки леса, по спрессованному ледяным ветром чуть припорошенному насту, жалобно поскрипывая лыжами, двигался отряд финских егерей — диверсионная группа 25-го отдельного батальона (из состава оперативной группы «Северная Финляндия» генерала Туомпо), прибывшая всего несколько дней назад из под Рованиеми. Отряд состоял из четырнадцати бойцов, в основном запасников старших возрастов, призванных в рамках второй очереди всеобщей мобилизации в середине октября 1939-го. Среди них были три или четыре новобранца, хотя и не имевшие вообще никакой военной подготовки, но обладавшие чуть ли не врождённым умением ходить на лыжах и хорошо стрелять. Отряд этот под командованием немолодого офицера запаса Матти Лайнена, участвовавшего ещё в гражданской войне в Финляндии и потерявшего в ней всю семью (отца, полицейского из Тампере, красные расстреляли вместе с матерью, учительницей музыки в местной школе) и люто ненавидевшего большевиков, замыкал Илмари Майланен, тоже участник гражданской войны. Только воевал в той войне он на стороне красных. И тоже потерял в ней единственного по-настоящему близкого ему человека — старшую сестру Айне. Отважную озорную девчонку, верившую в идеалы о всеобщем равенстве и братстве. Её расстреляли весной 1918 года где-то в лабиринте портовых сооружений города Лахти по приказу майора Ганса Кальма вместе с двумя сотнями других, таких же ясноглазых девчушек. Сам пятнадцатилетний Илмари после поражения красных в сражении за Тампере угодил в концлагерь в том же Лахти. Он чудом остался жив, едва не умерев от голода и свирепствовавших там эпидемий. А после освобождения, осенью 1918 года, перебрался подальше на Север, в глухомань. Освоил тонкости профессии лесоруба и попытался поскорее забыть опутанные плотными рядами колючей проволоки кошмарные картины своей юности… Впрочем, последнее ему не удалось.

Пройдя примерно с километр по руслу замёрзшей реки Куолайоки, отряд вышел к западной окраине посёлка Куолаярви. На фоне нескольких уцелевших после пожара строений в свете луны были видны аккуратные ряды армейских палаток русских. Вернулся один из разведчиков и больше жестами, нежели словами объяснил командиру наиболее удобное направление для проникновения в расположение лагеря, где ими уже были сняты дозорные.

— Стрелять, только если по нам откроют огонь. Действуем ножами, — коротко скомандовал Матти.

Оставив двух бойцов для прикрытия, группа двинулась в указанном направлении. Ворвавшись в расположение русских, отряд разделился на три группы и бросился к ближайшей армейской палатке, из-за которой вдруг выскользнула тень в коротком полушубке и направилась прямо навстречу бойцам в белых маскхалатах. Видимо, ещё не привыкнув к темноте, девушка, а это была именно девушка, с хорошо различимой даже при таком скудном освещении белой повязкой с красным крестом на рукаве, сделала вперёд ещё несколько шагов… и внезапно замерла в оцепенении, глядя округлившимися от ужаса глазами на неотвратимо приближающуюся неминучую смерть… Бескомпромиссно блеснуло в лунном свете лезвие финского ножа. Не в силах произнести ни звука она почувствовала, как сталь с хрустом вошла в грудь и, замерев на мгновение, её личная вселенная взорвалась ослепительной термоядерной вспышкой. Отбросив бездыханное тело в сторону, бойцы основной группы по сигналу офицера отстегнули крепления лыж и, распоров плотный брезент, ринулись внутрь госпитальной палатки. Две другие группы заняли позиции справа и слева от входа.