Лев Демин - Каторжник император. Беньовский

Последние слова относились к Иосифу, слушавшему доклад министра без видимого интереса.

— Не вполне разделяю оптимизм графа, — сухо произнёс Иосиф II. — Вы убеждены, что искоренили разврат суровыми мерами. Но открытый разврат уступил место тайному, скрытому. Уличная проститутка сменилась женской прислугой, промышляющей там же. Вы видите залог успеха борьбы с социальным злом в ужесточении законов. Но средневековая жестокость лишь ужесточает нравы. А ведь мы живём в просвещённом восемнадцатом веке...

— Всякий закон можно улучшить и усовершенствовать. Всему своё время, — перебила сына Мария-Терезия, давая понять, что сейчас она не намерена обсуждать и пересматривать детище графа, так называемый закон о нравственности. — Перейдём к делу, как его...

— Мориса Беньова, — подсказал Гаугвиц и неодобрительно подумал, что дело-то совсем нехитрое. Стоило ли императрице утруждать себя скандальными похождениями зарвавшегося венгерского магната? Почему всесильный министр внутренних дел не мог бы сам примерно наказать провинившегося в назидание другим? Но уже так заведено в Священной Римской империи — во всём мелочная бюрократическая централизация. И каждое мельчайшее дело, особенно касающееся дворянства, императрица, выслушав доклады министров, рассматривала самолично.

— Мы вас слушаем, граф. Чем на этот раз провинился этот венгр?

— Разрешите, ваше величество, сперва обрисовать его портрет. И это поможет оценить всю меру нравственного падения сего венгерского дворянина. Морис Август Беньов родился, как он сам утверждает, в 1741 году в местечке Вербове, или Вецке, в венгерской части империи, таким образом, в настоящее время ему двадцать шесть лет.

— Пора бы и за ум взяться.

— Совершенно справедливо заметили, ваше величество. Пора бы... Отец его, венгерский дворянин, был кавалерийским генералом.

— Как же, припоминаю.

— Мать из старинного баронского рода Ревай. Как вы знаете, высокий титул не передаётся по женской линии, если на это нет высочайшей монаршей воли. Стало быть, Морис Август — сын баронессы, но никакой не барон. Мои осведомители сообщили мне, что среди поляков он представляется не иначе как Беньовский, барон в тринадцатом поколении. В Польше у него родственники и имение, унаследованное от двоюродного дяди.

— Самозванство не украшает дворянина.

— Должен заметить, ваше величество, что неумеренное бахвальство и фантазёрство свойственно Морису Августу. Он любит похвастать мнимыми военными подвигами. До четырнадцати лет он, по его словам, воспитывался в Вене, постигал науки, а потом поступил на военную службу и, быстро заслужив воинский чин, участвовал в сражениях при Лобовице, Праге, Домштате, будучи при генерале Лаудоне во время кампании против Пруссии.

— Неплохое для молодого дворянина начало карьеры.

— В том-то и дело, что это чистейшей воды вымысел. Военное ведомство не подтвердило участия Беньова в упомянутых сражениях. И ещё одно весомое доказательство лжи. Моя агентура раздобыла выписку из метрических книг Вербовского прихода. Подлинный год рождения Мориса Августа — 1746-й, а отнюдь не 1741-й. Стало быть, лет ему сейчас не двадцать шесть, как он утверждает, а всего лишь двадцать один год. Разве мог несовершеннолетний мальчик участвовать в сражениях Семилетней войны? Чтобы прослыть героем, Беньов приписал себе пять лет.

— Продолжайте, продолжайте, граф. Это всё занятно.

— В действительности Морис Август находился на службе в австрийском полку недолго и ни в каких сражениях не участвовал. Зато прославился буйными кутежами и дуэлями. Однажды он повздорил с командиром полка, допустив против старого заслуженного генерала оскорбительный выпад, чем уронил свою репутацию в глазах товарищей-офицеров. Это привело к вынужденной отставке и отъезду в родовое имение в Трансильванию. Там Беньов продолжал буйствовать, ссориться с соседями, драться на дуэлях. Из-за этого сложились напряжённые отношения с отцом, отставным генералом. Только отъезд Мориса в Польшу предотвратил окончательный разрыв его с отцом. Получив известие о скоропостижной смерти старика отца, Беньов поспешил обратно в Венгрию, чтобы вступить во владение отцовскими трансильванскими имениями. Но в имениях тем временем хозяйничали его зятья. Решительный и скорый на расправу, Морис Август решил избавиться от соперников. Вооружив верных слуг и набрав наёмников-гайдуков, он нагрянул внезапно в Вербово и выгнал обоих зятьев из имения. В жалобе, поданной в органы правосудия, пострадавшие указывали, что подверглись грубым физическим действиям со стороны нападавших, испытали побои и унижения, нанесённые гайдуками.