Александр Игумнов - Осколки памяти

Садыков собрал своё отделение у подножья каменистого плато, энергично жестикулируя, объяснил задачу. Оставив лишнее снаряжение, десантники двинулись в противоположную сторону от каравана, пробежали с полкилометра. Сержант оглянулся и увидел, что они вышли на открытую местность, приказал продвигаться ползком. Преодолев на животах не одну сотню метров, они очутились в тылу каравана. Теперь Садыков терпеливо ждал атаки основной группы, тревожно вслушиваясь в звуки отдаленного боя, Самошвили открыл портсигар и протянул сигарету сержанту:

– Закури, Рустам, утро вечером мудро. Лейтенант даст, и мы поддадим и задавим эту гидру революции.

– Контрреволюции, – поправил Садыков, чиркая спичкой о коробок. – И не мудро, а мудренее.

– Я и сказал: ликвидацию беспорядка будем делать, – попытался разговорить сержанта неунывающий Самошвили.

Садыков отмахнулся от друга-говоруна, переполз к краю ущелья, прижавшись к гладкой скале, выглянул наружу. Они сделали большой крюк, и караван был намного ближе, чем он ожидал. В сгущающихся сумеркам Садыков видел далёкие силуэты «двадцатьчетвёрок» и яркие вспышки в центре каравана. Атака вертолётов разрешила мучивший его вопрос «когда атаковать?» Как завороженные, смотрели десантники на работу винтокрылых машин. Вертушки стремительно носились на малой высоте, сотрясая тишину ракетными залпами, уничтожая всё живое на земле.

Несколько ослов с налитыми кровью глазами пронеслись мимо, волоча за собой обрывки верёвок и привязных ремней, проковылял исполосованный осколками верблюд, метрах в двадцати от них он упал на передние ноги и дико закричал. Из горла хлынула кровь, и бедняга захлебнулся ею, повалился на бок и задергался в предсмертной агонии.

Садыков зло сплюнул, затянулся сигаретой и бросил окурок под ноги.

– Всё, ребята, пора, приготовьте гранаты.

Он достал ракетницу и выстрелил, махнул рукой и побежал в сторону шарахавшихся от него ослов. Преодолев метров триста, разгорячённый сержант увидел первых врагов. Кучка оставшихся в живых «духов» ещё сопротивлялась в центре каравана, а часть бежала вслед за ослами. Самый трусливый и прыткий оказался в первых рядах отступающих. Его ужасающий вопль при виде наступающих десантников пронёсся над ущельем и тяжёлым эхом отозвался в горных вершинах. Садыков огрел его прикладом и, вертанув автомат в руках, расстрелял в упор короткой очередью. Крик застрял в горле душмана, и он тяжело свалился на землю. Сержант запнулся за распластанное тело и рухнул рядом, через него перескочил Самошвили с автоматом в одной и гранатой в другой руке. Навстречу ему поднялся поджарый, заросший бородой великан. Кацо нажал на спусковой крючок, но выстрелов не последовало. «Кончились патроны», – промелькнуло в голове, вспомнил про гранату и швырнул её, которая волчком покатилась под ноги великану. Душман ловко прыгнул в сторону, спрятал голову за тушу мёртвого верблюда и замер в ожидании взрыва. Самошвили упал в метрах трёх от него и инстинктивно прикрылся руками. Прошло несколько секунд, пока враги поняли, что граната не взорвалась. Оба поднялись с земли, встретились глазами. Кацо выругался по-грузински, душман хмыкнул по-своему. Одновременно вскочили на ноги и бросились друг к другу. В руках душмана мелькнул нож, но очередь автомата сержанта Садыкова сразила его наповал. Грузин дрожащей рукой смахнул выступивший пот со лба. Почувствовал, как нервно дрожат колени.

– Рустам, – прерывающимся голосом выдавил он. – Я плачу долг…

– Ты лучше про патроны не забывай, – крикнул обогнавший его сержант.

Попавшие в огневой капкан душманы походили на диких зверей, стремившихся, во что бы то ни стало, прорваться через заслон охотников под командованием Садыкова. Сержант столкнулся с невысоким юрким коротышкой лет двадцати. Они упали и покатились по земле, царапаясь и сворачивая шеи друг другу. Душман подмял сержанта, придавил коленом грудь, выворачивая, ломая руки, дотянулся до горла и сомкнул грязные пальцы на шее Садыкова. В глазах сержанта потемнело, спазмом сдавило горло. Он отчаянно выгнул спину, рванул «духа» за волосы, слабеющей рукой вытащил нож, подвешенный на боку комбинезона, теряя сознание, изловчился и со всей оставшейся силой вонзил его под левую лопатку врага. Подбежавший Самошвили столкнул с сержанта хрипяшего «духа», несколько раз ударил Садыкова по щекам, открутил колпачок фляжки и насильно влил воду в рот. Садыков поперхнулся и закашлялся, с трудом открывая глаза.