Джалол Икрами - Двенадцать ворот Бухары

— А кто он, если один ездит по степи?

— Не знаю, — коротко сказал Пахлаван и встал с места. — Подымайся, сынок, приведи ишака, погрузим дыни и пойдем домой. Поздно, твоя мать, наверное, уже сварила луковую похлебку.

Мирак встал, пошел на скошенное уже клеверное поле и пригнал оттуда осла. Отец с сыном уложили дыни в мешок, взвалили на осла и направились в кишлак.

В голове Сайда Пахлавана все время вертелся вопрос: кто этот человек?..

Чалма как у муллы, а в кармане — револьвер! Речью похож на учащегося медресе, а манеры разбойничьи. Сайд Пахлаван не помнит, чтобы этот человек когда-нибудь появлялся в их округе. Его глаза, когда он уставится на собеседника, так и просверливают насквозь, кажется, что от него ничего не скроешь. Лицо незнакомца, его тонкие губы, прямой и острый нос крепко запомнились Сайду Пахлавану. Он подумал, что узнает этого человека даже через двадцать лет, даже в темноте. Кто же он? Откуда и куда идет? Завтра он увидит Наима и узнает все. Тем более что Наим Перец собирался утром к нему прийти — починить испортившееся охотничье ружье.

Наступил вечер. На чистом небе появились звезды, весело замигали земле. Вдали, в стороне Кагана, горизонт светился, словно там был большой пожар. В степи со всех сторон раздавался треск кузнечиков, лягушки па болотце начали свой концерт. Стадо уже давно пришло, и даже озорных кишлачных мальчишек не было видно на улицах, когда Мирак с отцом добрались до кишлака. Около мечети им встретились имам и служка, которые, прочитав вечерний намаз, заперли двери мечети и направлялись домой.

— Салам алейкум! — сказал им Сайд Пахлаван, почтительно прижав руки к груди.

— Ваалейкум! — ответил имам. — Бог в помощь, Пахлаван!

— Спасибо, господин!

— Что-то вас давно не видно в мечети. Совсем не показываетесь. — Имам посмотрел строго и сказал: — Погнались за мирскими делами и забыли путь к дому бога?

— Не забыл я путь, знаю…

— Почему же пропускаете намазы?

— Виноват, господин.

— Бог разгневается и накажет вас.

Ничего, бог милостив, он меня простит! — сказал в ответ Сайд Пахлаван и пошел дальше.

Имам от возмущения взялся за воротник и покачал головой, но сказать уже ему было нечего. А Мираку отцовский ответ так понравился, что он от восторга захохотал было, но сразу прикрыл рот ладонью, чтобы еще больше не рассердить имама.

В это время Наим Перец, с чайником и дастарханом в руках, с веселым и довольным выражением лица входил со двора в свою мехманхану. Мехманхана, с семибалочным потолком, устланная ковром, с тремя рядами курпачей у передней стены, освещалась висячей десятилинейной лампой. На одеялах в переднем углу, облокотясь на подушку, сидел тот самый незнакомец, о котором шла речь.

— Что ты велел приготовить мне поесть? — спросил гость, увидев вошедшего хозяина.

Только не суп, я не ем супа…

— А чего вы хотите, Махсум-джан? — спросил Наим Перец. — Все, что хотите, жена вам приготовит. Для вас я готов зарезать барана, быка, даже верблюда! Жаль только…

— Не тяни, Наим! — нетерпеливо сказал незнакомец. Если ты еще ничего не заказал, то расстели дастархан и пойди скажи, чтобы поскорее приготовили плов, да пожирнее. Не бойся, за каждую свою рисинку ты десять раз плова поешь.

— Плов? Пожалуйста, со всей душой! Вы ведь знаете, что для вас я жизни не пожалею. Вы сидите, пейте чай, а я сейчас…

— И вот что… если у тебя есть вино-мино, тоже принеси!

— Вино? — изумился Наим, но быстро добавил: — Со всей душой! Но вы… Ладно, пожалуйста, если будете пить вино, я хоть из-под земли достану.

Махсум-джан удивлялся: каким сладким на язык стал Наим Перец! Или он ждал от ночного бродяги хороших вестей? Раньше, если Наим и угощал своих гостей пловом, то сначала высыпал на них целый мешок острот и колкостей. А сейчас без всяких разговоров готов даже вина принести. Что за чудо случилось? Но тут Наим вошел в мехманхану с двумя четырехгранными бутылками домашнего вина, расстелил скатерть, разломил лепешку, разрезал вдоль на три части принесенную Махсумом дыню, налил вина в две пиалы и сказал:

— Ну, слава богу! Выпьем за то, что довелось встретиться живыми и невредимыми!

«Чтоб твоя рожа черту приглянулась!» — сказал про себя Махсум, кивнул и выпил залпом полную пиалу вина. Брови его слегка разгладились, по телу растеклась приятная теплота.

— Ты не спрашиваешь, — сказал Махсум, ставя пиалу на скатерть, — где это я научился вино пить?

— Я удивляюсь, — сказал Наим, — прежде вы вина и в рот не брали. «Спрошу», — сказал себе, но подумал, что неудобно спрашивать…