Джалол Икрами - Двенадцать ворот Бухары

— Каюсь, каюсь! — кричал он, задыхаясь от страха. — Я никого не хотел убивать… Меня, меня избивали, мучили… Раздробили ребра… Я умираю, я…

— Скажи лучше, куда ушел Махсум? — резко осадил его Хайдар-кул.

Тут Наим Перец неожиданно улыбнулся:

— Махсум? Он никуда не ушел… он на женской половине дома.

— Да, действительно, мы туда не заглядывали, — воскликнул, вскочив, Карим. — Может быть, и Ойша, и ее мать тоже там?

— Вряд ли, — покачал головой Хайдаркул.

— Да, да, они там! — смеясь, выкрикивал Наим.

— Он помешался! — сказал Хайдаркул.

— А может, притворяется? — усомнился Федоров.

— Нет, — настойчиво сказал Хайдаркул, — Махсум не бросил бы его, здорового. Он был его правой рукой… Сайд Пахлаван крепко избил его, кулаки сделали свое дело! Уведите и присматривайте за ним. А мы все же пойдем, проверим.

Во внутренний двор отправились Хайдаркул, Карим и Федоров. Там уже успели побывать бойцы. Один из них отрапортовал:

— Никого не обнаружили… Все вещи вроде как на месте… Видно, не успели захватить.

В дом вошел один Карим. На гвоздях висели женские платья, тюбетейка, головная повязка. Карим подошел, потрогал. От них исходил тонкий аромат. Вещи Ойши… У Карима закружилась голова и больно сжалось сердце. Глаза застлали слезы. Он прошелся по комнате, там царил беспорядок, всюду разбросаны женское белье, платья, платки. Кровать не прибрана, бросились в глаза алые пятна крови на белой подушке… У кровати валялась плеть с рукояткой из черного дерева.

Страшная картина возникла в воображении Карима: мучитель хлещет этой плетью Ойшу и ее мать, потом, связав по рукам и ногам, тащит и увозит. О горе, горе!..

Дрожа от ужаса и негодования, Карим вышел в сад. Там праздновала свой приход весна. Только что взошло солнце и позолотило все вокруг. На листве и на лепестках роз, как алмазы, сверкали капельки ночной росы. Трепетали на яблонях и абрикосовых деревьях нежные бело-розовые, еще не сброшенные цветы… Воздух был напоен их ароматом, запахами земли, травы… Прекрасен был сад в этот ранний утренний час. Но Карим ничего не видел, не чувствовал. Он был поглощен мыслями о несчастной Ойше, беззащитной Ойше…

В саду появился Хайдаркул.

— Весна в расцвете, — сказал он, подходя к Кариму, — а мы и не заметили, когда она пришла. Как красиво!

— Очень красиво, — грустно сказал Карим, стирая со щеки набежавшую слезу.

— Не горюй, сынок, ты отвоюешь свое счастье, свою любовь… Пришла пора!

Стихи персидского поэта Мирзаде Эшки (1893–1924).